Поэтому я склонен думать, что случайность — более фундаментальная концепция, нежели причинность. Кстати, в каждом конкретном случае о соотношении причина — следствие можно судить только с помощью применения законов случайности к наблюдениям.
Послесловие
В книге Макса Борна «Моя жизнь и взгляды» ставятся и по-своему решаются её автором проблемы, волнующие современное человечество. Это, по существу, проблемы борьбы против империализма, за мир, демократию и социализм; выдвинутые современной эпохой, они переплелись с проблемами идеологической борьбы, и наши дни наполнили их особым содержанием, придали им неведомое ранее звучание.
Последнее в книге Борна проявляется очень выпукло, почти осязаемо. Сказался не только публицистический талант автора, но прежде всего имело значение то обстоятельство, что за анализ этих вопросов взялся выдающийся современный физик, один из тех преобразователей естествознания, которым XX век обязан созданием квантовой механики.
В центре внимания автора — вопросы войны и мира, и прежде всего возможной термоядерной войны, а также вопросы морали и ответственности учёного, так или иначе втянутого в её подготовку, которые в прежние эпохи развития человечества не могли быть предметом обсуждения (главы «Эволюция и сущность атомного века», «Человек и атом», «Европа и наука», «Благо п зло космических путешествий», «На что надеяться?»; сюда же относятся в той или иной степени три главы первой части книги).
Основным задачам книги служит глава «Символ и реальность» и приложение «Натуральная философия причины и случая», представляющие самостоятельный интерес. Стремление глубоко философски осмыслить исследуемую проблему характерно для всех работ Борна. К этому его побуждало не столько изучение «философов всех времён» (см. гл. «Размышления», стр. 37), сколько научные результаты современной физики, вызвавшие переворот в теоретическом мышлении естествоиспытателей.
Но нашёл ли Борн философию, которая отвечает революционному естествознанию XX века и которая позволила бы ему осмыслить и понять те главные проблемы, какие он решает в своей книге «Моя жизнь и взгляды»? Одна из задач настоящего послесловия состоит в том, чтобы ответить на этот вопрос.
По мнению Борна, теоретические методы современной физики, применение которых принесло ей не сравнимый ни с чем в классическом естествознании успехи (метод принципиальной наблюдаемости, вероятностный подход, структурный подход и другие), возникли и развились за рамками того способа мышления, исследованием которого занималась традиционная философия (см. гл. «Символ и реальность», стр. 115). Какая же философия соответствует современной неклассической физике, с точки зрения Борна?
Он видит недостаточность наивного реализма, выступает против философии Канта и его последователей, решительно критикует позитивизм, включая его последних представителей, высказывается против реакционных идеалистических воззрений в физике. Борн всячески ратует за объективную реальность внешнего мира, отражаемого сознанием человека с его чувственными восприятиями, теориями, наукой. Такой вывод следует на основании многочисленных работ Борна, написанных в философском плане[30].
Однако Борн не проводит последовательно и систематически этот материалистический тезис. Он возражает против современной материалистической философии, считая её наравне с философией идеализма догматической доктриной. Борн не видит развития материализма, не усматривает коренного отличия диалектического материализма от материализма механического, хотя и упоминает об отличии такого рода. Это фундаментальное недоразумение и объясняет все слабые стороны его взгляда на материализм и диалектику в физике и в науке в целом, его философскую непоследовательность, его точку зрения, будто общественные проблемы исторического и политического плана могут решаться лишь на основе методов, выработанных современной физикой.
Борн принадлежал к числу тех естествоиспытателей Запада, которые пришли к мысли, что общие концепции неклассической физики определяют ныне философию естествознания и, пожалуй, всей науки. По их мнению (к этим учёным можно отнести Гейзенберга, отчасти Бора и некоторых других), такая философия не является ни идеализмом, ни позитивизмом, ни материализмом, хотя включает элементы всех этих философских систем. В подобного рода взглядах явственно прослеживается неудовлетворённость односторонностью и прямолинейностью идеалистических и метафизических философских учений, а также превратное представление о диалектическом материализме, который отождествляется с материализмом до Маркса и Энгельса.