Дальше мы выяснили, что немцы предполагают образовать из Крыма самостоятельное государство с правительством, ответственным перед татарским Курултаем.
Мы хорошо понимали, что имеем дело с несерьезными, легкомысленными молодыми людьми, но сложность положения не позволяла нам просто прервать с ними переговоры. Поэтому наш председатель Петрункевич ответил им, что мы обсудим их предложение и дадим свой ответ вечером. Решили сойтись за ужином в гостинице «Франция».
Между собой у нас споров не было. Мы все считали для себя недопустимым отказываться от ответственности в такую трудную минуту. Несмотря на единодушно враждебное отношение к немцам (дело происходило еще до киевского съезда к.-д., после которого, под влиянием Милюкова, некоторые из видных представителей партии в Крыму, как Д. С. Пасманик и Н. Н. Богданов, стали определенными сторонниками «германской ориентации», и даже осторожный Набоков высказывал сомнение в правильности старой антантофильской тактики), мы понимали значение гражданской власти даже в оккупированной иностранными войсками области и находили невозможным, отказавшись от участия в правительстве, отдать целиком всю власть в руки татарских националистов. Однако предлагавшиеся нам условия были совершенно неприемлемы. Не могли же мы принимать участие в правительстве, ответственном перед парламентом национального меньшинства (татары, как я уже говорил выше, составляли всего четверть крымского населения). Русские члены правительства должны были иметь опору в авторитетном народном представительстве, чтобы парализовать влияние Курултая. В конце концов мы решили ответить, что согласились бы принять участие в управлении Крымом вместе с татарами, лишь получив полномочия от совещания губернских гласных пяти крымских уездов, которые должны были съехаться на губернское земское собрание. С таким ответом мы и пошли вечером на условленный ужин в гостинице «Франция».
Мы предполагали скромно поужинать в складчину и были крайне удивлены, найдя там роскошно сервированный стол с закусками, водками и винами. Неприятно было принимать это роскошное угощение от группы молодых татар, скромное имущественное положение которых было нам известно, но большинству из нас пришлось бы заложить жен и детей, чтобы оплатить такой ужин. Смирились и поужинали не то за счет вакуфных сумм (капиталы, принадлежавшие татарскому духовному управлению), не то за счет немцев или турецкого султана… Намазывая хлеб зернистой икрой, я старался не думать о том, на какие деньги она куплена…
В числе питий подан был великолепный французский коньяк, какого ни за какие деньги нельзя было достать в Ялте, и Набоков поинтересовался, где можно приобрести такой коньяк для его больной жены. На следующий день какой-то татарин принес его жене бутылку. Долго после этого мы дразнили Набокова, что он подкуплен турецким султаном.
Выслушав наш ответ, татары согласились убедить немецкое командование повременить с образованием правительства несколько дней до губернского земского собрания.
Через два-три дня мы снова собрались на даче М. М. Винавера под Алуштой, где выработали окончательные условия, которые должны быть поставлены немцам при образовании местной власти. Они заключались в следующем: Крым не является самостоятельным государством. Это лишь часть России, временно оторванная от центра и занятая немецкими войсками. Формируемое правительство должно считать себя властью лишь до свержения большевиков и образования нового всероссийского правительства. Все заботы власти должны быть направлены на создание порядка и внутреннего благоустройства края. Будучи временной властью в области, оккупированной иностранными войсками, правительство должно отказаться от формирования собственной армии и от дипломатических сношений с иностранными государствами. Во главе правительства должно быть поставлено лицо по взаимному соглашению, но только не Джафер Сеитаметов, не внушавший нам никакого доверия.
С таким заготовленным решением мы с Набоковым, Пасмаником, С. С. Крымом и В. В. Келлером (последние двое были губернскими гласными) отправились в Симферополь на губернское земское собрание.
Это было первое демократическое губернское земское собрание, выбранное по закону Временного правительства. Состав его был совершенно обновленным.
Все, как повелось с революции, были расписаны по партиям. Преобладали эсеры, каковыми числились и все крестьяне, а затем человек по пятнадцати меньшевиков и кадетов. Четырехмесячный большевистский гнет несколько сгладил партийную вражду, но не искоренил еще навыков, усвоенных собраниями во время революции. Поэтому все собрание шло с постоянными перерывами, устраивавшимися для совещания партийных комитетов. На этих совещаниях в сущности решались все важнейшие дела партийными людьми, большинство которых не состояло гласными, а гласные в это время слонялись по зданию управы, ожидая mot d’ordre — как голосовать.