Мы с братом обсудили это предложение. Для меня было не ясно, должен ли я буду просто инструктировать доверенного или выступать в суде. Но предложение было соблазнительным.
Брат представил меня ныне уже покойному шету Абдуле Кариму Джхавери, компаньону фирмы «Дада Абдулла и Ко», о которой здесь идет речь.
– Эта работа не будет трудной, – убеждал меня шет. – Вы познакомитесь с нашими друзьями – влиятельными европейцами. Вы можете стать полезным человеком для нашего предприятия. Корреспонденция у нас в большинстве случаев ведется на английском языке, и вы сможете помочь нам и здесь. Вы, конечно, будете нашим гостем, и вам, таким образом, не придется нести никаких расходов.
– Как долго будут нужны вам мои услуги, – спросил я, – и сколько вы будете мне платить?
– Не больше года. Мы оплатим вам проезд туда и обратно в первом классе и дадим сто пять фунтов стерлингов на всем готовом.
Меня приглашали скорее в качестве служащего фирмы, чем адвоката. Но мне почему-то хотелось уехать из Индии. Кроме того, меня привлекала возможность увидеть новую страну и приобрести опыт. Я смог бы также выслать брату сто пять фунтов стерлингов и помочь ему в расходах на хозяйство. Не торгуясь я принял предложение и стал готовиться к отъезду в Южную Африку.
VI. Прибытие в Наталь
Уезжая в Южную Африку, я не испытывал той щемящей боли при разлуке, которую пережил, отправляясь в Англию. Матери теперь не было в живых. Я приобрел некоторое представление о мире и о путешествии за границу, да и поездка из Раджкота в Бомбей стала уже обычным делом.
На этот раз я почувствовал лишь внезапную острую боль, расставаясь с женой. С тех пор как я вернулся из Англии, у нас родился еще один ребенок. Нельзя сказать, чтобы наша любовь уже стала свободной от оков похоти, но постепенно она становилась чище. Со времени моего возвращения из Европы мы очень мало жили вместе. А так как теперь я был ее учителем, хотя и не беспристрастным, и помогал ей реформировать ее жизнь, то мы оба чувствовали, что нам необходимо больше быть вместе, чтобы и дальше осуществлять эти реформы. Однако привлекательность поездки в Южную Африку делала разлуку терпимой.
– Мы обязательно увидимся через год, – сказал я жене, утешая ее, и выехал из Раджкота в Бомбей.
Здесь я должен был получить билет от агента фирмы «Дада Абдулла и Ко». Однако на корабле не оказалось мест, но не уехать немедленно значило бы застрять в Бомбее.
– Мы делали все, что могли, чтобы получить билет в первом классе, но безуспешно, – сказал агент. – Может быть, вы согласитесь ехать на палубе? Можно договориться, чтобы кушать вам подавали в салоне.
То было время, когда я считал, что путешествовать необходимо в первом классе, кроме того, я не представлял себе, чтобы адвокат мог ехать в качестве палубного пассажира, и отклонил это предложение. Я усомнился в правдивости слов агента, ибо не мог поверить, что в первый класс нет билетов. С согласия агента я сам приступил к поискам билета. Я отправился на судно и обратился к капитану. Тот совершенно откровенно рассказал мне, в чем дело:
– Обычно у нас не бывает такого наплыва. Но на нашем судне едет генерал-губернатор Мозамбика, и все места заняты.
– Вы не смогли бы меня куда-нибудь приткнуть? – спросил я.
Он осмотрел меня с головы до пят и улыбнулся.
– Выход, пожалуй, есть, – сказал он. – В моей каюте стоит еще одна койка, которая обычно не предоставляется пассажирам. Но я готов уступить ее вам.
Я поблагодарил его и предложил агенту приобрести билет. В апреле 1893 г., полный нетерпения, я отправился в Южную Африку попытать счастья.
Первым портом назначения был Ламу, куда мы прибыли на тринадцатый день путешествия. За это время мы с капитаном крепко подружились. Он любил играть в шахматы, но, так как был начинающим шахматистом, хотел, чтобы партнер был еще более неопытным, и поэтому пригласил меня. Я много слышал об этой игре, но никогда не пробовал свои силы. Игроки обычно считают, что шахматы предоставляют большие возможности для тренировки интеллекта. Капитан предложил обучить меня игре в шахматы. Он считал меня способным учеником, ибо терпение мое было безгранично. Я все время проигрывал, и это усиливало его желание обучать меня. Мне нравилась игра, но мои симпатии к ней так и остались на борту корабля, а познания не пошли дальше умения передвигать фигуры.
В Ламу корабль стоял на якоре три-четыре часа, и я сошел на берег посмотреть порт. Капитан также отправился в порт, предупредив меня, что гавань коварна и что я должен вернуться на корабль без опоздания.