Был ли я вознагражден за то, что неуклонно следовал этому правилу? Не терял ли я понапрасну время и силы, пытаясь проникнуть в эти малопривлекательные лазы, даже не надеясь найти там что-нибудь особенно интересное?
У меня нет намерения перечислять все мои попытки такого рода. Было бы очень скучно, если бы я останавливался на всех мелочах. Расскажу о трех случаях, выбранных не совсем наугад, а потому, что все они дали совершенно различные результаты.
Через некоторое время после неудачного опыта, о котором только что рассказал, я самостоятельно нашел в коммуне Сен-Мартори в окрестностях Теулэ другую нору. Это меня очень обрадовало. Бродя по лесу, я заметил выход известковой породы, у подножия которого зияло отверстие горизонтального хода. Следы на земле и другие признаки указывали, что лисы устроили здесь свое логово.
Как всегда, я разулся и снял куртку. Эта часть одежды не только стесняет движения, но и представляет большую опасность, если придется пятиться ползком: куртка может закрутиться и образовать толстый валик, и вы рискуете безнадежно застрять в узком проходе. Я знал это по собственному опыту и принял за правило снимать куртку. Несоблюдение этого правила стоило жизни многим несчастным, потерявшим возможность передвигаться под землей и нашедшим там свой ужасный конец.
Итак, я вновь вползаю на животе в цилиндрический коридор почти такой же ширины, как я сам, и, все время подтягиваясь, продвигаюсь вперед. Бельгийские спелеологи, большие специалисты такого метода передвижения, придумали ему название «дождевой червь».
Я ползу, приняв наиболее выгодное положение: одна рука, вытянутая вперед, держит свечу и ощупывает почву, другая согнута, прижата к груди. Плечо отведено назад (нельзя ползти с вытянутыми вперед обеими руками: это невозможно физически и притом слишком увеличивается ширина в плечах).
Ход идет горизонтально, но земляной пол весь в маленьких буграх, миниатюрных холмиках, которые приходится ровнять свободной рукой, предварительно воткнув свечу в землю. Конечно, я продвигаюсь вперед с большими усилиями и очень медленно, а также очень «спортивно». Мы считаем, что ползание на таком уровне — это спорт, ну, скажем, гимнастика, причем самая мучительная, какую только можно себе представить. В ней принимает участие все тело, ни одна мышца не забыта. Мы всегда считали и заявляли публично, что ежедневный сеанс такого ползания — лучший метод лечения от ожирения и некоторых других болезней, безобразящих человека.
Мое пребывание в пещере Теулэ затягивалось, а я с трудом продвинулся на какие-нибудь пятнадцать метров. Временами я останавливался и, растянувшись на сырой земле, отдыхал. Из-за напряженности мышц, непрерывных усилий и духоты в узких ходах быстро наступает одышка, начинается сильное сердцебиение.
Во время одной из передышек я услышал необычный звук, нечто вроде короткого глухого рычания, который, как мне показалось, шел снаружи так же, как и другие, далекие неясные звуки — крик петуха, голос пахаря. Плохо их различая, я не обратил на них внимания, вновь принялся за работу и рьяно пополз, уткнувшись лицом в землю. И вдруг я был пригвожден к месту громким, страшным рычанием! Быстро подняв голову, я увидел впереди в двух метрах от себя загнанного в глубь хода зверя, казалось, сплошь состоящего из угрожающих когтей и зубов, — это был барсук, которого я спугнул и загнал в убежище и который, когда ему некуда было больше отступать, решил защищаться. Руки мои были заняты, и я мог противопоставить ему лишь слабую защиту — пламя свечи. У зверя было то преимущество, что он находился у себя дома, и я решил покинуть поле боя. В тот день я отступал, «стелясь животом по земле», если можно так выразиться, тем более что это было буквально так.
Известно, как храбро барсук защищается от собак, побеждая их с помощью длинных крепких когтей. Барсуки похожи на небольшого медвежонка килограммов на пятнадцать, и их не рекомендуется беспокоить под землей. Мне повезло, что эта встреча закончилась для меня лишь испугом. Правда, в дальнейшем в одной гигантской пещере мне пришлось встретиться носом к носу с медведем и двумя львами! Но это уже другая история, и я расскажу ее позднее.
В другой раз в одной каменной щели мне не удалось залезть так далеко, как в Теулэ, но только случайно я избег страшных челюстей. Это произошло в долине Гаронны недалеко от Баньер-де-Люшон. К тому времени я уже сменил примитивные свечи моих первых походов на ацетиленовую лампу. Узкий вход на склоне горы привлек мое внимание. Я вполз в него на животе тем способом, который ранее описал, и вдруг из моей вытянутой руки вырвали фонарь, и я услышал резкий щелчок и какой-то металлический звук. В каких-нибудь двух метрах от входа был поставлен и замаскирован в пыли стальной капкан с зубьями, как у пилы, который я «разрядил» своим фонарем. Еще несколько сантиметров, и грозная ловушка раздробила бы мою руку или лицо. Как видно, даже самые скромные пещеры, самые незначительные щели могут таить опасность, и хорошо, если бы охотники, ставя капканы, делали надпись или какой-нибудь знак, где установлены эти зловещие приспособления! Отсутствие таких указателей может привести к тяжелым ранениям спелеологов и дает им право конфисковать эти приспособления, что я и не преминул сделать. Так же я поступил и со вторым капканом, обнаруженным в другой раз в одном из переходов пещеры. Первый капкан я бросил в Гаронну, второй — в естественную пропасть, находившуюся поблизости. Пусть это послужит предупреждением легкомысленным охотникам или браконьерам, расставляющим капканы без различия — на лис, барсуков или спелеологов.