Увлекшись стрельбой и оглушенный трескотней, я не услышал команды — «поставить на охлаждение», которая раздалась после трехсот выстрелов, и продолжал стрелять.
Наблюдавший за моим пулеметом командир, очевидно, тоже не слышал команды и продолжал отмечать в своем блокноте: четыреста выстрелов, четыреста пятьдесят, пятьсот, пятьсот пятьдесят…
— Отставить! — раздалось над ухом, и чья-то рука легла мне на плечо.
Я перестал стрелять.
— На охлаждение! — крикнул военный и, обратясь к наблюдавшему за стрельбой командиру, спросил:
— Сколько? 580 выстрелов.
Опять подошли члены комиссии, осмотрели, ощупали пулемет.
— Смотрите, двойную норму отстрелял без охлаждения.
— Отлично. Посмотрим, сколько он протянет без смазки.
— А когда же полагается смазка? — спросил я командира.
— После шестисот выстрелов.
— Так мне же осталось всего двадцать.
— Точно.
— Приготовиться к стрельбе! — раздалась команда.
— Огонь!
Я нажал на спусковой крючок.
Счетчики выкрикивают.
— Четыреста… Четыреста пятьдесят, пятьсот…
Вот токаревский пулемет захлебнулся. Конструктор бросился к нему. Вот Драйзе сделал еще несколько выстрелов и замолчал. Я продолжал бить по остаткам мишени.
О чем говорили надо мной члены комиссии, я не слышал, слышал только треск пулемета и видел остатки разбитой мишени.
— Сколько? — повысив голос, спросил начальник комиссии.
— Две тысячи шестьсот сорок шесть выстрелов, — доложил командир.
— Отставить! — крикнул начальник. — В мире еще не было таких рекордов.
Я поднялся. Но это еще не был конец. После небольшого перерыва испытания возобновились.
Пулеметы купали в воде, забрызгивали грязью, вытряхивали на них пыльные мешки и опять приводили в действие.
Токарев, исправив легкое повреждение, снова стал грозным соперником. Работал и «немец», но тяжело, с заеданием, с одышкой. Ему не под силу оказались такие испытания. Скоро он сдал окончательно и был снят с испытаний.
На этот раз не повезло и Токареву. А мой пулемет на удивление всей комиссии работал безупречно.
Он сделал больше двадцати тысяч выстрелов без единой поломки.
Это была победа.
Меня представили Клименту Ефремовичу Ворошилову.
Климент Ефремович поздравил меня и пожелал новых успехов в работе.
Я был растроган. Дорога была для меня похвала одного из руководителей нашей партии, как и я вышедшего из простого народа.
В феврале 1927 года заводы получили правительственный заказ на серийное изготовление новых пулеметов. На них стояла марка «ДП», что значило «Дегтярев пехотный».
«Ускоренная съемка»
В 1922 году Владимир Григорьевич Федоров получил премию от советского правительства за созданный им автомат. Половину этой премии он дал мне. В том же году на эти деньги я купил небольшой домик. Давнишняя мечта моей семьи осуществилась. Теперь, при советской власти, мы зажили в собственном домике. Я его обновил, отремонтировал, около дома разбил небольшой садик и цветник. Любил отдыхать там после работы в кругу своей семьи.
Пулемет мой был хорошо принят в армии. Я получал много писем от бойцов и командиров, в которых они хвалили оружие и поздравляли меня с успехом.
Однажды пришло письмо от летчиков, которые просили меня приспособить пехотный пулемет для самолетов, вооруженных устаревшими английскими пулеметами Льюиса.
Я отправился с этим письмом к начальнику нашей мастерской.
— Смотрите, какое совпадение, — сказал он, — а я только что получил об этом же официальное задание и собирался побеседовать с вами.
— Что ж, я с удовольствием возьмусь за эту работу.
— Отлично. Полагаю, что вам для начала, очевидно, неплохо было бы побывать на аэродроме и взглянуть на самолеты.
— Да, это было бы хорошо.
— В таком случае поедемте вместе…
Через час — полтора мы уже были на военном аэродроме. Я внимательно осмотрел кабину самолета и убедился, что приспособить в ней мой пулемет без существенной его переделки невозможно.
Начальник угадал мою мысль.
— Я это предвидел, Василий Алексеевич, поэтому и пригласил вас сюда, но полагаю, что переделки вы не испугаетесь.
— Нисколько, — ответил я, — только она потребует много времени.
— Не страшно. Когда вы сможете приступить к работе?
— Да хоть сегодня.
Он крепко пожал мне руку.
— Желаю успеха, Василий Алексеевич. То, что вы будете делать, чрезвычайно важно. Мы окружены врагами. Они готовят войну против нас. А в этой войне большую роль будет играть авиация. Наши самолеты должны быть сделаны и вооружены лучше вражеских — это задание товарища Сталина.