В феврале 2001 года Ариэль Шарон с большим преимуществом был избран премьер-министром Израиля. Израильтяне решили: раз уж Арафат не принял моих предложений, то он не примет вообще никаких, и поскольку они лишились партнера для заключения мира, будет лучше, если их лидером станет самый агрессивный и непримиримый кандидат. Шарон был намерен проводить жесткую линию по отношению к Арафату, и в этом его поддержали Эхуд Барак и Соединенные Штаты. Почти через год после того как я сложил с себя полномочия президента, Арафат сказал, что готов вести переговоры на основе некогда предложенных мною «параметров». Очевидно, он подумал, что наконец пришло время решать: часы показывали «без пяти минут полночь». Но его часы уже давно сломались и не шли.
То, что Арафат не принял моего предложения после того, как с ним согласился Барак, стало ошибкой исторического масштаба. Однако многие палестинцы и израильтяне все еще стремятся к миру. Придет день, когда он наступит, и, если это произойдет, окончательное соглашение будет очень похоже на то, которое было разработано во время встречи в Кэмп-Дэвиде и в последующие шесть месяцев.
Третьего января я присутствовал на заседании Сената вместе с Челси и близкими друзьями Хиллари, когда Ал Гор принимал присягу у нового сенатора от штата Нью-Йорк. Я был так взволнован, что чуть не перепрыгнул через перила. Еще семнадцать дней нам обоим предстояло работать в Вашингтоне. Мы стали первыми супругами в истории США, один из которых занимал пост в Белом доме, а другой — в Сенате. Но теперь Хиллари должна была надеяться лишь на себя. Все, что я мог сделать, это попросить Трента Лотта не относиться к ней слишком строго и помочь ей организовать работу в округе Вестчестер, где находился наш дом.
На следующий день мы проводили в Белом доме собрание, которое для меня лично было данью моей матери: оно посвящалось празднованию годовщины принятия в 2000 году закона о профилактике и лечении рака груди и шейки матки. Этот закон позволял женщинам с таким диагнозом, не имеющим медицинской страховки, получать все льготы по программе «Медикэйд».
Пятого января я объявил, что мы берем под охрану 25 миллионов гектаров девственных лесов в тридцати девяти штатах, запретив в них строительство дорог и вырубку, включая национальный лес Тонгасс на Аляске — последний крупный массив влажного леса в Америке, находящийся в умеренных широтах. Лесопромышленники возражали против этого решения, и я думал, что по экономическим причинам администрация Буша попытается отменить подписанный мною указ, но из национального леса производилось только 5 процентов отечественной древесины, и всего 5 процентов от этого количества добывалось в районах, где не существовало дорог. Мы смогли бы обойтись без этой крошечной доли лесозаготовок, чтобы сохранить еще одно бесценное национальное достояние.
Сделав это объявление, я отправился в Форт-Майерс на традиционную и очень красивую церемонию прощания с вооруженными силами, где мне подарили американский флаг, президентский штандарт и медали от каждого из родов войск. Хиллари тоже вручили медаль. Билл Коуэн заметил, что, назначив его министром обороны, я стал единственным президентом в истории США, который доверил этот пост выборному политику от оппозиционной партии.
Занимать пост главнокомандующего и иметь под своим началом мужчин и женщин всех рас и религий, предки которых жили в самых разных регионах земного шара, — честь не меньшая, чем быть президентом. Эти люди — живое воплощение нашего национального кредо: Е pluribus ипит[81]. Я видел, как их благодарили в лагерях беженцев на Балканах, как они помогали жертвам стихийных бедствий в Центральной Америке, боролись с торговцами наркотиками в Колумбии и на Карибах, искренне приветствовали население бывших коммунистических стран Центральной Европы, несли службу на отдаленных военных базах на Аляске, в пустынях Ближнего Востока и на кораблях в Тихом океане.
Американцы получают информацию о наших вооруженных силах, только когда те идут в бой. Гораздо меньше известно о войнах, предотвращенных нашими военнослужащими, о слезах, которые никогда не будут пролиты, потому что американские мужчины и женщины стоят на страже мира. У меня не сразу наладились взаимоотношения с военными, но я упорно работал на посту главнокомандующего и был уверен, что оставляю наши вооруженные силы в лучшем состоянии, чем когда принял их.
В субботу, 6 января, мы с Хиллари побывали в Национальном зоопарке, чтобы посмотреть на панд, а потом вместе с Алом и Типпер Гор организовали прощальную вечеринку на Южной лужайке для всех, кто в последние восемь лет работал в Белом доме или помогал нам в качестве волонтеров. Приехали сотни людей, многие — издалека. Мы несколько часов общались и обменивались воспоминаниями. Алу оказали теплый прием, когда я представил его как человека, избранного на последних выборах. Когда мы попросили поднять руки всех людей, которые вступили в брак, или тех, у кого родились дети, пока мы работали в Белом доме, я был поражен их количеством. Неважно, что говорят республиканцы: мы явно были партией, выступающей за семью.