– Заходи к нам, поешь что-нибудь.
– Налейте мне молока, и я пойду. Сколько стоит?
– Подожди, мы подоим.
Я присел под каливой. Он ушел в загон, принес молоко, дает мне попить. Я не стал пить.
– Попей, паренек.
– У меня нет благословения.
Я с утра голодный, но не пью.
– Сколько стоит?
– Столько-то.
– Я пошел.
Он мне дал молоко, я за него заплатил, поставил бидон в торбу и пошел в монастырь Святого Павла к садовнику. Я достал бидон из торбы, и он мне положил в нее картошку, баклажаны, помидоры. Садовник отец Даниил нагрузил для нас полную торбу всего.
– Скажи-ка, брат, как ты это дотащишь до Старца?
– Молитвами Старца дотащу. Если у тебя есть еще, клади сверху. У нас там, отче, ничего нет.
– Но как ты донесешь? Даже я не дотащил бы это.
Отец Даниил был чудовищного роста, а я – все равно что заморыш.
– У нас там одни кусты растут. Давай еще что-нибудь отнесу Старцу.
Он меня нагрузил и теперь смотрел с жалостью. Я взял все это и отправился в путь. Откуда я знал, что у меня не хватит сил донести все это наверх? В одной руке я тащил бидон с молоком, в другой – торбу с овощами. Но молоко у меня так бултыхалось, что должно было превратиться в масло. «Ох, не доберусь!» – причитал я. И что же сделал благой Бог по молитвам моего Старца? Лишь только я начал спускаться от монастыря Святого Павла к Новому Скиту, как навстречу мне монах, отец Илия из общины отца Артемия.
– Ефрем, откуда ты здесь?
И, к счастью, взял у меня бидон. У него был свой груз, но он был крепким парнем и старше меня. В общем, взял он мой бидон, и мы продолжили путь. Миновали Новый Скит, спускаемся к Святой Анне. Но ему нужно было сворачивать к своему Старцу, а я должен был идти в пустыню. Как же я без него теперь? Мы были у моря.
– Ох, Ефрем, как ты опять все это потащишь?
– Давай сюда все.
Взял я бидон. Как же теперь подниматься? Туда, за молоком, я шел три часа, а возвращался – пять, без отдыха. Начал подниматься по выдолбленным ступенькам горы. Казалось, здесь-то я и отдам концы.
Наконец, сам не знаю как, дотащил я все это наверх. Для Старца у нас был устроен навес от солнца, потому что кустарник совсем не давал тени. Под ним Старец занимался рукоделием, и там, рядом с ним, мы ели. Мы ставили столик и собирались вокруг Старца. Я подошел и рухнул перед ним.
– Старче мой…
– Добрался?
– Добрался, еле жив. Вот, Старче, принимай.
– Ступай отдыхать, а я со всем этим разберусь.
Там были помидоры, баклажаны, дыни, которые нам дал отец Даниил, – все я вручил Старцу. Не знаю, что он с этим сделал, я просто упал. Не помню, сколько я отдыхал и когда проснулся. Не помню даже, что стало с молоком…
Отец Афанасий вернулся через неделю. Он закричал снизу: «Отец Арсений!» Старец сказал: «О, жив отец Афанасий! Слава Богу! Спуститесь к нему. Кто знает, что он там принес». Мы спустились. В монастырях, когда слышали, что пришел монах Старца Иосифа, охотно давали много всего, потому что Старец был известен как подвижник. Иногда люди давали и какую-нибудь одежду, обувь. Но все то, что в этот раз принес отец Афанасий, сгнило и превратилось в кашу. Виноград, сухари, маслины – все, что дали ему в монастырях, через которые он проходил. Помидорам – неделя. Представляете, во что они превратились? Как бы то ни было, мы все это подняли.
Отец Афанасий, подойдя к Старцу, сопел, как тюлень. Старец, искусный психолог, встретил его тепло. Он знал, что таскавшему тяжести и усталому человеку трудно перенести выговор.
– Отец Афанасий, что с тобой, что случилось?
– Что случилось? Помыслы случились.
– Какие помыслы?
– Как только я добрался туда, устал и лег спать. И помысл мне говорит: «На что им молоко? Ступай за помидорами». Что мне было делать?
– Хорошо, отец Афанасий, приключения тоже нужны.
– Тысяча извинений!
Старец его успокоил. Он, видимо, думал: «Как бы там ни было, а человек трудился. Если я ему еще добавлю, то это будет слишком».
Поэтому и сказал Старец, что отца Афанасия сбили с толку помыслы о помидорах в Каракалле и что затем он пойдет на сбор винограда. Как Старец сказал, так и случилось. Вот какой был у нас Старец! Можно сказать, это был последний святой на Святой Горе.
Отец Афанасий бегал по делам – и старцы пребывали в покое. Я служил.
Отца Афанасия донимали помыслы. Старец подбадривал его:
– Давай, отец Афанасий, настрой свою скрипку. Не вешай нос! Прибавь голосочку!
* * *
Мы много трудились, мы очень много трудились. Целый день переносишь тяжести, а Старец ни на мгновение не прекращает тебя ругать. При этом жестокие условия жизни, бдение, помыслы, война со страстями, нападения бесов во сне и наяву. Ко всему этому, место, где мы жили, – очень суровое. Не так, как у нас сейчас: тепло, и печки, и батареи. У меня у первого все это есть. Тогда же было совершенно иначе. Но весь этот труд заложил фундамент, на котором, по молитвам Старца, я до сих пор стою на своих ногах. У меня, конечно, духовное малокровие, духовно у меня все просело, все пришло в упадок, но молитва Старца до сих пор держит меня на ногах.