Взгляд женщины сказал мне, что что-то не так, когда я застегнул рубашку на все пуговицы, заканчивая самой верхней, у ворота. Она задумчиво наморщила лоб когда я застегнулся и даже немного смягчила свой тяжёлый взгляд. Затем я вышел из комнаты, но сразу заблудился. Мужчина же пальцем указал мне на лестницу, ведущую вниз.
Я спустился со второго этажа на первый. Планировка тут как в доме американской мечты: гостиная, кухня и ещё одна гостевая комната. Все спальни, подозреваю, расположены на верхнем этаже. Мой взгляд прошёлся по кухне. Выглядела она старо, вернее, отстало, без каких-то современных приборов в виде микроволновки, миксера или пароварки. Только допотопная газовая плита и совдеповская, по моему мнению, мясорубка. Огромная такая, железная и с ручкой.
За столом сидели дети. Все как на подбор блондины с голубыми глазами и без острых ушей, я определённо какая-то “белая ворона” в семье. Их было трое: два парня и девушка. Парни определенно старше меня возрастом. Девочка, что сидела в старых полноразмерных наушниках и слушала музыку на кассетном плеере, скорее всего тоже старше меня.
Еда стоит на столе, но никто не ест. Видимо, все ждали меня.
– Сони, это твое место. – женщина указала на стул, и мы все приступили к завтраку. Рассадка тоже привлекла моё внимание: отец семейства сел во главе стола, все парни сидели по его правую руку согласно возрасту, а девушки по левую, начиная, конечно же, с матери.
– Наконец-то. Тебя пока дождешься, успеешь сдохнуть от голода. – сказал парень, сидевший ближе ко мне. Он выглядел крупным, накаченным, с грубыми чертами лица.
– Так! Великий Дайн, благодарим за еду! Мы живем под твоим могучим взором… – все взялись за руки и отец начал молиться. Я решил не выделяться и присоединился к их религиозной части. Когда отец закончил молитву, все взяли вилки и ножи, а затем начали резать яичницу и намазывать джем на тосты.
Будучи левшой на Земле, я по привычке взял вилку в левую руку, чем тут же привлёк к себе взгляды всех членов семьи.
– Сони, ты чего это вдруг? – спросила сестра, смотря на мою левую руку.
– Сони, возьми вилку правой рукой. – после того, как отец сказал это, все ещё пристальней уставились на меня. Я же, сменив ведущую руку, тут же начал демонстрировать чудеса неуклюжести: моя рука тряслась и даже такая тривиальная задача, как нарезка яичницы, замедлилась и приобрела комичные черты.
– Поменяй руку. – уже с нотками интереса попросил мой отец. Ведущей левой я быстро и привычно разделил на части поджаренные яйца и намазал тосты джемом.
– Сони, ты же правша. – сказал ближайший из братьев.
– Да? Не знаю. Мне кажется, левша.
После моих слов он неуверенно поморгал и слегка задумался.
– Я точно знаю, что ты писал правой, а вот левой – никогда, – ответил он. – Чего это с тобой?
– Точно не знаю. Я очнулся и не понимаю кто я и где я. Ты мой брат? – спросил я со всей дружелюбностью, которую только мог выдать в этот момент.
– Я Ован, твой второй старший брат, а ты Сони, мой младший. – представился он немного чопорно. – Тебе память отшибло? – в ответ на его вопрос я пожал плечами.
– Напиши что-нибудь, – сказала женщина, после чего передала мне шариковую ручку и бумажку.
– Напиши свою фамилию: Вантхкайх. – сказал папа. Я взял ручку левой рукой и начал писать. К своему удивлению, я знал язык и письменность. Последняя была похожа на кириллицу, где, впрочем, некоторые буквы означали совсем другие звуки.
Написал: “Сони Ванткайх”
– Нет. У нас между “Т” и “К” “Х” – Вантхкайх. – я быстро исправил ошибку. Брат взглянул на общий итог и кивнул.
– Тебя где так приложить успели? – с интересом спросила сестра.
– Как всегда, какие-то наркоманы. – раздраженно произнес старший брат.
– Вельт-младший! – рыкнул отец.
– А что? Мы его уже столько терпим! Ему двадцать пять, а он хуйней мается! Героиновый наркоман хренов! Семью позоришь! – грозно посмотрел на меня парень с недельной небритостью. – Я ушел! – старший брат оказался даже выше отца. Примерно под сто девяносто, уставший и раздраженный, он ушел в коридор и скорее всего покинул дом сильно хлопнув дверью напоследок.
– Я наркоман? – спросил я удивлённо.
– Да, ты сидишь на героине. – я закатал рукав и увидел точки от уколов и неуверенно заморгал. Осознание заставило меня побледнеть и с ужасом уставиться на всю семью.
“В кого я попал?... Теперь я понимаю откуда взялось такое отношение к Сони.” От этой и нескольких других мыслей меня начал обуревать ужас.
– Ты первые сутки дома, – грустно сказала моя симпатичная сестра. Я закрыл лицо руками. Из-за всплеска эмоций моё давление подскочило. Липкий страх, опутывавший меня из-за неизвестности, начал давить сильнее из-за новых открытий.