– В интернате точно. Со стороны полиции несколько раз. Меня постоянно принимают за тильва. Я уже привык к тому, что копы могут застрелить меня если я не в том районе, хотя мой отец полицейский. Как по мне, попытка всех примирить идёт не туда, потому что мы всегда будем расистами. Я не понимаю, почему остроухий – это оскорбительно. Мой отец серожопый. Так и есть. Когда темного альва сами же темные альвы называют гаги – это не расизм. Это просто факт. Это также глупо, как если бы вы отрицали свой пожилой возраст. Все это должно перейти в юмор. В черный, мать его, юмор. – все с интересом начали слушать.
– К примеру?
– Вы видели как общаются темные альвы? “Хей гаги”, а ему отвечают “хэй гаги”! Да это уже смешно. Обижаться на то, что когда-то твоего деда дядя на плантации негром называл, это то же самое, что осуждать церковь за сожжение ученых. Мы же этого не делаем! Когда все начнут воспринимать расизм как юмор, то расизм исчезнет. Меня не оскорбляет, когда меня называют мелким, остроухим, принцессой. Я так выгляжу и этого не изменить. Я также могу сказать, что он, к примеру, ирийец – беложопый каторжник. Нас же имперцы всю жизнь называли каторжниками, преступниками, отребьем. Расизм в современном обществе наступает тогда, когда ты обижаешься. Когда ты не обижаешься, то расизм перестает быть актуальным. Хулиганам становится скучно, когда они не могут задеть жертву. – все снова захлопали.
– Очень интересная интерпретация глупости расизма, остроухий карлик. – сказал Катрих.
– Беложопый каторжник! – выдал я в ответ по доброму. Смех в студии.
– Вельт, ты всё молчишь. Как полицейский, что ты думаешь по этому поводу?
– Ну, мы используем расистские высказывания при арестах и всём остальном. Большая часть преступлений зависит не от расы, а от достатка. Больше всех крадут бедные, чаще всего альвы. Экономические преступления совершают хрроски и ирийцы, но они по большему счёту принадлежат к среднему классу. Как только будет больше альвов среднего класса, так и статистика преступлений изменится – папа сказал полностью логичную вещь.
– Действительно. Тогда, как нам сделать так, чтобы у них было больше шансов стать средним классом? – папа пожал плечами.
– Выдавать кредиты для бедных. Как только мы поймём, что нужно рисковать в сфере кредитования бедного класса, тогда всё вверх и пойдёт. Мы не воспринимаем альвов, зооморфов и других бывших жертв сегрегации не потому что они бедные, а потому что они бывшие сегрегированные. Я знаю тильвов, которые не могут получить кредит ни в одном банке, потому что банки считают, что тильвы не выплатят их. Банковская система очень консервативная и не может отойти от мысли, что бывшие сегрегированные финансово способны, а я могу сказать, что они готовы открывать малый бизнес, на котором построена вся Ирия. – в зале повисла гробовая тишина.
– Не знаю, насколько ты прав, но за смелость прошу аплодисменты! – все начали аплодировать. – Это действительно возможно. У меня есть знакомые альвы актеры и даже им всё ещё сложно получить кредиты. Это несправедливо.
– Абсолютно верно. Мы должны быть плавильным котлом, который делает из нас не деление на эрийца, альва, зооморфа хрроса и других, а переплавлять в ирийца не по культуре и характеру, а свободе и правах. Иначе выходит так, что коммунисты лучше нас. В Советских Республиках даже генеральный секретарь не зооморф из большинства, а дворф, если я не ошибаюсь. Да, там нет права частной собственности, но они все равны. Мы же можем сделать так, чтобы у всех было право на частную собственность и равенство в прочих правах. А то выходит так, что мы кричим про свободу на каждом углу и воюем за неё, а в итоге у нас её нет ни для кого кроме белых?.
“Мне плохо от того, какую демократическую дичь я несу” – моя горячая и неискренняя тирада вызвала новый шквал аплодисментов.
– Ты абсолютно прав! Если даже ребёнку такое ясно, то почему взрослые не могут это понять?
– Я не в курсе. Просто я космополит и мне плевать какой ты расы, внешности и пола. Если ты хороший и законопослушный, то ты будешь моим другом. А если ты фашистская мразь, то ты мразь. У меня есть друзья хрросы, ирийцы, зооморфы, альвы и другие. Я забыл главное – понятие расы. Они просто другие, поэтому я дружу с ними не ограничивая себя стереотипами. Он передо мной, он мой друг и он хороший. Почему я должен не любить его за цвет кожи, строение ушей или рога? Как ребенок, я не могу этого понять. Почему я должен ненавидеть кого-то за то, что его ненавидят взрослые. Мы хотим играть друг с другом в футбол и трахаться! Всё! – все засмеялись.