Оксана услышала то, что просила - правду, но почему-то эта правда ее разозлила. Что это за "не исчезну из твоей жизни"? Кто его будет спрашивать, черт возьми, если она не захочет его в свою жизнь пускать? Но потом одернула сама себя - а кто спросит ее? Уж не запамятовала ли она с кем связалась?
-Если ты о деньгах, которые дал на операцию матери, то я все верну. Не сразу, но верну,- зло бросила она ему, прекрасно понимая, что он про это даже не заикался. Просто захотелось сделать ему больно, чтобы было плохо, так же, как и ей. И она достигла успеха - желваки на скулах Митяя заиграли, глаза сверкнули льдом и он снова превратился в того незнакомого бандита, которого она встретила у Лазаря. Митяй еле сдержался, чтобы не прижать ее к стенке и не потребовать взять свои слова обратно.
-Я разве напомнил тебе про деньги? - с тихой яростью произнес он, и от его интонации голоса Ксанку вдруг затрясло. Страх, про который она забыла, вернулся к ней, она четко осознала, кто перед ней стоит, и чем это для нее может закончиться.
-Ну, милая, продолжай, что замолчала, обоснуй свои слова.
-Так разговаривать будешь со своими уродами,- тихо процедила она.
Этого Митяй уже не вынес и, больно схватив ее за плечи, прижал к стенке кухни.
-Так вот кто они - уроды. И я к этому списку отношусь? Нет? А что ж ты пошла к этим уродам, когда тебя приперло?
-Отпусти! - крикнула она, но он даже не шелохнулся.
- Ты не на панель пошла, слишком противно. А сунулась лечить тех самых уродов, про которых говорила. И, кстати, бабки-то приличные. Но для тебя, ведь, не это главное. Признайся, ведь хотелось иногда не просто отказаться лечить, а сделать так чтобы агония продлилась, и тот самый урод умер у тебя под скальпелем?
-Нет! - заорала она, чувствуя, что скатывается в истерику, настолько его слова ранили ее,- Нет, не хотела! А ты, ты, сволочь, которая не умеет принимать отказов!
-Здесь ты совершенно права,- усмехнулся он и отпустил ее,- Не строй из себя святую невинность, Оксана, ты оказалась в компании бандюг не от хорошей жизни, но силком тебя сюда никто не притаскивал. И если ты умная баба, то понимаешь, что вход сюда рубль, а выход...его просто нет.
-Это ты мне сейчас историю своей жизни поясняешь? - грубо бросила она.
-Я рассказываю тебе о твоей сегодняшней жизни.
Неожиданно для нее, Митяй ласково взял ее лицо в свои ладони, с теплом и каким-то сочувствием посмотрел ей в глаза.
-Я не буду тебе ничего больше говорить, если ты хотела, чтобы я помог тебе выбраться из всего этого, то не получится,- Оксанка похолодела от его проницательности, но продолжала молчать,- Максимум, что могу, так это договориться, что ты больше не будешь оперировать бандюг Лазаря. Но пойми, девочка, он все равно повернет ситуацию так, что тебе просто не останется никакого выхода. Да и, в конце концов, ничего в этом страшного нет, ты выполняешь свою работу, ту же что и в больнице, просто за более достойное вознаграждение.
Правда, все правда, ту которую не хотелось слышать, ту которую отгоняла все это долгое время, надеясь на какое-то непонятное чудо.
-Господи, как же я вас всех ненавижу! - протянула она вперемешку со всхлипом, эмоции уже били через край, и невозможно было остановиться. Она откинула руки Митяя со своего лица, и хотела было убежать, но он не дал этого сделать, снова прижав ее к стене весом своего тела. Она замолотила по его груди маленькими кулачками, требуя, чтобы он освободил ее, но Митяй терпел это, чуть ли не впервые в жизни осознавая, что ему больно не от того, что она сейчас молотит по нему, как по боксерской груше, а от того, что сейчас плохо ей. Если бы перед ним был бы другой человек, не она, даже если бы это была женщина, он не стал бы терпеть, а быстро пресек бы это. Но не с ней, с ней он просто не может и не хочет быть жестоким.
Она выдохлась минут через семь и просто зашлась в рыданиях, закрыв свое лицо ладонями.
-Ксана...
-Я успокоюсь... сейчас...,- проговорила она сквозь слезы, вытирая их со своих щек,- Я сильная. Я переживу...
-О, Господи,- простонал он и, взяв ее лицо в свои руки, нежно поцеловал. Упрашивая и одновременно приказывая, прося и поддерживая, все, что угодно, лишь бы его девочка не плакала. Постепенно нежный поцелуй стал страстным и требовательным, он прижимался к ней всем телом, чувствуя, как она дрожит, но уже не от испуга. Понимая, что бессовестно пользуется ее слабостью, и посылая свою не к месту проснувшуюся совесть к чертям. Она глухо застонала, и он приподнял ее за бедра, получая наслаждение от того, что ее ноги обвились вокруг его торса. Он на мгновенье оторвался от нее, перевести дух, настолько эмоции захватили его, что он просто сам себя не узнавал.