— Наблюдать! — Прошипел Бабай и подтолкнул Соньку к речке. — Не бойся, я тебя не дам в обиду.
Слышать эти заверения было приятно, но подставлять свое тело приманкой Лацедону, особого восторга у Соньки не вызывало. Она осторожно приблизилась к темной воде и замерла, прислушиваясь к звукам из леса. Время шло, но Лацедон не появлялся и Сонька начинала замерзать, окутанная свежестью речки. Вдруг из камышей послышался тихий всплеск и она вздрогнула, вглядываясь в ту сторону откуда доносилось тихое хлюпанье воды. Что-то подплывало к берегу, стараясь не шуметь и Сонька вся сжалась, надеясь, что это обычная, здоровая лягушка, каких тут было в изобилии. Но плеск прекратился и снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумом ветра в верхушках деревьев. Сонька облегченно вздохнула и оглянулась в поисках Бабая, но взгляд ее наткнулся на безобразную пасть, покрытого слизью монстра.
— Вот мы и встретились… — Пропищал он и протянул к ней холодные конечности. — Пойдем же со мной, я хочу подарить тебе детей… Много детей…
— Чем это ты детей делать собрался? — Услышала Сонька, протяжный голос Кикиморы, которая отвлекала Лацедона. — Студень телячий отвесил и хвалится… — Захихикала она.
Лацедон зарычал от злости и бросив Соньку, кинулся к Кикиморе. Но малявка с узелком вдруг растворилась в воздухе, а на ее месте появился Эдуард Львович. Он поднял руку, с зажатым в ней пистолетом и всадил всю обойму Лацедону в голову. Голова взорвалась и куски слизи повисли на ближайших кустах, оставляя безголовое тело корчиться в ужасных судорогах. К нему подбежал Бабай и всадил в еще вздымающуюся грудь, здоровенный, деревянный кол. Тело Лацедона дернулось в последний раз и растаяло, медленно впитавшись в белый, речной песок.
Болото пестрело разноцветными нарядами, собравшихся на свадьбу гостей. Рыжий жених уже не боялся существ окружавших его и важно беседовал со своей кругленькой тещей — матерью Катьки. Кикимора, наряженная в белое свадебное платье, светилась от счастья и поглаживала Эдюшу по плечу, ласково заглядывая ему в глаза.
Лохматый тесть был немного недоволен человеческим зятем и бурчал Соньке в ухо:
— Доча моя кто? Чудовище болотное, а он кто? Человек. Не будет толку… Тьфу, срамники!
Сонька смеялась и поглядывала на Бабая, пьющего медовуху.
— А ты не смейся. Твой-то тоже чудовище лихое!
— Это мое милое чудовище… — Прошептала Сонька и подмигнула своему раскосому Бабаю.
…«В болотной, гнилой почве, лежало тело Кикиморы, убитой Лацедоном. Ее живот ни на грамм не уменшился, а казалось даже вырос… Внутри зрела икра, набирая силу в разложившейся плоти. Кто из них выживет, покажет время, но их было настолько много, что выживших будет не мало»…
КОНЕЦ