- Кирилл Александрович, что бы она со мной не обсуждала, это останется между нами девочками.
- Значит обсудила, - вздохнул он. – Возможно, я был неправ и слишком категоричен, но она… эта женщина, - выдохнул он, - она… непослушная!
Я рассмеялась.
- А будь она послушной, вам было бы интересно? – он ничего не ответил, а я добавила: - Ваши отношения не мое дело, но, Кирилл Александрович, с достойным партнером все нужно обсуждать и делать то, что устроит всех, - он хотел что-то добавить, но я быстро сказала: - И еще, когда она захочет и если – она уйдет. Надеюсь, вы поняли, о чем я.
Некоторое время мы ехали в тишине, и уже отвлеклась на виды за окном, когда услышала:
- Я понял, Лида. Спасибо.
- Пожалуйста…
У полицейского участка я увидела еще пару таких же внедорожников. Александр стоял возле одного из них. Курил…
- Снова курит, - недовольно проворчал Лазарев-старший, но я сделала вид, что ничего не расслышала.
Едва наша машина остановилась, Саша подошел к двери с моей стороны, открыл ее и протянул руку, помогая выйти. И снова я вздрогнула от пробежавшего между нами тока.
- Ну здравствуй, - сказал он, притянув вплотную к себе.
- Привет, - прошептала, потому что голос мне изменил.
- Я почти уверен, что ты сама ищешь со мной встреч, иначе бы не совершила такую откровенную глупость, - прозвучало над головой едва слышно, и я дернулась, пытаясь отодвинуться.
- Лазарев, если и ты решил меня отчитывать, то…
- Т-ш-ш, мы с тобой это потом обсудим, а сейчас, - Саша отступил в сторону, не отпуская мою руку, - сходим к господам полицейским.
Если честно я совершенно не думала, что будет после выхода статьи. Для меня цель максимум, чтобы статья вышла, и сейчас глядя на людей в форме, я не знала, чего ожидать. Но Лазаревы вели себя настолько уверенно и спокойно, что и мне передалось их настроение…
Вчера, сидя в кафе я предложила Кате отдать фотографии детей и рассказать моим знакомым журналистам то, что произошло. Чтобы сделать огласку, чтобы люди, все вместе вышли и потребовали наказать виновных, вернуть детей и прекратить бесчинство…
- Лида, - с горькой улыбкой, смахивая слезы с щек сказала Катя, - ты идеалистка. Люди закрывают глаза на то, что происходит…
- Значит заставим их открыть. Я верю, что есть неравнодушные. Я верю, что людям не все равно на то, что происходит с детьми. И я уверена, что есть такие, как мы, которые встанут и выйдут за любого ребенка…
Никто из нас не сдержал слез. И Серж метался между нами троими, пытаясь каждую успокоить. И хотя мы плакали, и нам было страшно, но что-то внутри говорило с каждой секундой все громче: ты права! Вы справитесь!
И я верила. Я отчаянно хотела верить.
Но и все последствия осознавала весьма отчетливо…
Из отделения мы вышли спустя несколько часов и кучу вопросов. Отдала фотографии, составили фотоработы тех, кого уже видела и еще раз рассказала все, что произошло несколько дней назад.
А едва оказалась на свежем воздухе, подставила лицо солнцу.
Телефон пиликал входящими сообщениями: статья о детях, их фотографии и история разлеталась по сети, включая все больше людей…
- Так, дети, я домой. Надо все Катерине рассказать, а то она оборвала мне весь телефон, - за спиной раздался нетерпеливый голос Кирилла Александровича. – Я надеюсь на ваше здравомыслие.
- Хорошо, дед, мы пока обедать, а дальше посмотрим.
Похоже, моим мнением никто не интересовался.
- Лида? – на лицо упала тень, заслонив солнце. Медленно выдохнув, открыла глаза и посмотрела на стоящего передо мной мужчину:
- Я не хочу есть.
- Дед сказал, что ты не завтракала. Поехали.
Прищурившись, я смотрела на него. Я хотела, но очень боялась…
- Тебе нравится решать за меня? Скажи, Лазарев, ты правда хочешь, чтобы я была послушной твоим приказам? – сделала шаг к нему, стала ближе, но и голову пришлось запрокинуть, чтобы смотреть прямо в глаза. – Это принесет тебе удовольствие?