Ответ Луначарского датирован 9 июня 1926 года и не оставлял никаких надежд:
«№ 1914
Berlin, Pragerstr. 12 West. 50
тов. Либерману.
Дорогой товарищ, по наведенным мною справкам я убедился, что при всем желании помочь Вашему журналу сейчас о какой бы то ни было денежной ссуде с нашей стороны не может быть речи. О выписке 1.500 экземпляров тоже не приходится сейчас разговаривать. Нам некуда их будет раздать, и свободных сумм для этого мы не имеем. Надеюсь, что в скором времени времена сделаются мягче и тогда можно будет что-нибудь предпринять.
Мягкие времена, разумеется, не наступили, и кончина «Russische Rundschau» стала непреложной.
III. Стезя театральная
В 1926-м Либерману пришлось зарабатывать на жизнь статьями, переводами (с немецкого и на немецкий) и посредничеством по части издания книг и театрального устройства русских пьес. Он пытался печататься в России и устраивать там издание немецких книг (скажем, прозы Я. Вассермана) и пьес. Театр был главным предметом его посреднических увлечений. Потому еще на адрес «Russische Rundschau» его информировали: Никитин о своей комедии «Безумный купец», Лидин об инсценировке «Хижины дяди Тома», а П. Марков о нуждах МХТ (просил «прислать 4 пьесы немецких авторов и Тирсо де Молина по-французски»). В свою очередь, Либерман запрашивал их о русских теановостях — например, Лидина: о пьесе Третьякова «Рычи, Китай», поставленной у Мейерхольда, перед тем сообщив ему о своих опытах: «Перевод пьесы моей на немецкий язык близится к благополучному концу; за это время я успел написать новую пьесу — остался ненаписанным четвертый и последний акт. Правда, все это в карандаше — тушь потребует времени. Одним словом, работаю».
О нескольких сюжетах — подробнее.
Письмо Луначарского с откликом на интерес Либермана к его драматургии адресовано в Берлин поэту-имажинисту Рюрику Ивневу, который еще в 1918 году служил у Луначарского секретарем (оценивший это нарком потом не раз помогал Ивневу устраивать коллективные литературные вечера, организовывать поездки по стране и за границу). Находясь в 1925-м в Берлине, Ивнев познакомился с Либерманом и рассказал ему о своей службе у Луначарского, чьи пьесы уже издавались и шли в Германии. Либерман решил стать посредником наркома, о чем Ивнев написал шефу. Анатолий Васильевич мило ответил бывшему секретарю, и тот подарил автограф наркома Либерману. Два итога сего известны точно: стихи Ивнева удержались во втором номере «Russische Rundschau», а письмо Луначарского, отпечатанное на машинке на бланке наркома по просвещению РСФСР, — в архиве берлинского редактора.
«22/Х 1925
№ 3861
Берлин. Тов. Ивневу
Дорогой товарищ.
Я очень благодарен Либерману за его интерес к моим пьесам. Я должен сказать однако, что те из них, которые имеют наибольшие шансы, уже издаются в Volksbüchne <Народные подмостки>. „Освобожденный Дон Кихот“ пойдет в театре этого предприятия 1-го декабря с Кайслером. „Медвежья Свадьба“ переведена полностью и вероятно также пойдет в этом сезоне. „Поджигатели“ переведены другим переводчиком в Вене и также имеют шансы попасть на сцену. Ранее Зинаида Венгерова перевела моего „Кромвеля“, но я не знаю, напечатала ли она его, хотя самый перевод был мне прислан на отзыв и я одобрил его. Кроме того переведено на немецкий язык „Иван в раю“ (Руссом). С изданием этого перевода, впрочем, как будто произошла какая-то задержка. Конечно, остается не мало других пьес, но новая моя пьеса „Яд“ по всей вероятности будет использована той же Volksbüchne. Так как я вполне доволен моими отношениями с этим издательством, то не могу отдать „Яд“ никому, пока они не выскажутся в этом отношении. Из пьес, которые, как мне кажется, могли бы иметь шанс на успех в Германии, непереведенной остается „Слесарь и Канцлер“. Если гражданин Либерман хотел бы заняться этой пьесой, я мог бы выслать ему экземпляр. Другие пьесы, на мой взгляд, имеют чисто литературное значение и вряд ли могут заинтересовать театры в Германии.