Человек единственное существо, у которого есть собственно язык. Даже шимпанзе, которых можно научить создавать простые предложения, вроде «дай мне банан», не могут приблизиться к сложным предложениям вроде «Это правда, что Джо большой альфасамец, но он уже стареет и становится ленивым, так что не бери его в голову, если только тебе не покажется, что он в особенно плохом настроении». Бесконечная гибкость и незавершённость нашего языка являются одним из признаков человеческого рода. В обычной речи значение и синтаксическая структура так крепко переплетены друг с другом, что трудно поверить, что они действительно существуют раздельно. Вы можете представить себе грамматически идеально верное предложение, которое будет при этом бессмысленной тарабарщиной, как в знаменитом примере Ноама Хомского: «Бесцветные зеленые идеи яростно спят». И наоборот, осмысленное сообщение может быть передано адекватно неправильной грамматической конструкцией, как нам продемонстрировал доктор Хамди (это трудно, мммммм, левая сторона совершенно нормально.
Оказывается, на этих трёх различных аспектах языка (лексика, семантика, синтаксис) специализируются различные части мозга. Дальше мнения учёных расходятся. О степени специализации ведутся жаркие споры. Язык больше чем что-либо другое разделяет профессоров на разные партии. Я не знаю почему, но, к счастью, это не моя область научной деятельности. В любом случае большинство исследователей считают, что зона Брока в основном отвечает за синтаксическую структуру. И у доктора Хамди не больше шансов создать длинные предложения с условными и сложноподчинёнными конструкциями, чем у шимпанзе. Тем не менее у него нет трудностей с тем, чтобы сообщать свои мысли, составляя слова вместе в приблизительно верном порядке, как у Тарзана (или как у качков-сёрферов в Калифорнии).
Почему считается, что зона Брока специализируется исключительно на синтаксической структуре? Есть факты, что она существует сама по себе, относительно независимо от передаваемого значения. Почти как если бы этот участок коры головного мозга имел автономный набор грамматических правил, которые распространяются по сети. Некоторые из них кажутся случайными и явно нефункциональными, и главным образом поэтому лингвисты отстаивают его независимость от семантики и значения и не признают, что он развился из какого-либо другого участка мозга. Наиболее радикальной точки зрения придерживается Хомский, который считает, что его развитие вообще не было результатом естественного отбора!
Область мозга, связанная с семантикой, находится в левой височной доле рядом с задней частью большой горизонтальной щели в середине мозга (см. рис. 6.1). Эта область, которая называется зона Вернике, специализируется на понимании значения. У доктора Хамли зона Вернике, очевидно, не была повреждена. Он мог понимать, что было сказано, и мог придавать некое подобие смысла тому, что говорил сам. Афазия Вернике расстройство речи, возникающее в результате повреждения зоны Вернике, при том что зона Брока не затронута в каком-то смысле является зеркальным отражением афазии Брока. Пациент может свободно создавать законченные, гладкие, грамматически безупречные предложения, но они остаются бессмысленной тарабращиной. По крайней мере, такова официальная линия партии, но ниже я приведу доказательства того, что это не совсем так.
Эти основные сведения о главных связанных с языком областях мозга известны уже более ста лет. Но остаётся много вопросов. Насколько полной является специализация? Как работает нервная сеть внутри каждой зоны? Насколько автономны эти зоны и как они взаимодействуют, чтобы создать гладкие, осмысленные предложения? Как язык взаимодействует с мышлением? Делает ли язык возможным мышление или, наоборот, мышление делает возможным язык? Можем ли мы думать сложными конструкциями без внутренней речи «про себя»? И наконец, как эта необыкновенно сложная, многокомпонентная система появилась у наших человекообразных предков?