Но сегодня тут и запах был странный. Пахло подвальной сыростью, откуда? А, вот… раньше тут была стена — чуть правее, где за забором Домжура начиналась автостоянка, перед круглосуточным магазином-стекляшкой. На въезде на стоянку была будка смотрителя, теперь ее не было, но одной будкой дело не ограничилось, вся стоянка была завалена горами кирпича, среди которых торчали два экскаватора. Мышами пахло, сырыми тряпками, подвалом. Сильно разворотили, запах окутал весь квартал. Что-то тут раньше стояло, что загораживало это дерево. Щит какой-то?
Ведь может существовать заговор красного или синего цвета. Цветов в смысле: они себя тайно продвигают, вон их сколько на государственных флагах, а розовый или коричневый там редки. Или заговор бубликов и ватрушек, осуществляющих тайное в неизвестном нам пространстве. Суть их заговора проста, рогалики заставляют людей их производить. Они же не просили, чтобы их изобрели, но раз уж возникла новая сущность, то она хочет быть всегда. Тут неважно, что рогалики съедают: их сущности это не больно, как человеку ногти подстричь; главное, чтобы продолжали выпекать, в этом продолжение их существования. А сколько сущностей не убедили людей в том, что их жизнь нужно продолжать… Так что это очевидный успех рогаликов — как съеденных, так и тех, которые еще будут выпечены: им удалось убедить людей в своей насущности. Неплохо также держатся карандаши и гвозди, а вот дирижабли не могут себя отстоять даже в варианте рекламоносителей.
Калошин очень любил партизан. „Обычно вимтасы находятся в окружении других тасентов. И мы можем взять для анализа не только вимтасы, но и группы, состоящие из етасов и вимтасов. Такие группы-комплексы именуются хориалами. Приведем примеры хориалов. На окне здания, мимо которого мы идем, нарисованы очки. Мы догадываемся, что в этом здании ремонтируются или продаются оптические приборы. Окно и очки мы можем обозначить формулой Сп + Вм. Партизан закопал в землю коробку патронов. Чтобы легче было ее разыскать, он на растущей рядом березе куском древесного угля нарисовал автомат. Березу, рисунок и спрятанную коробку мы обозначим так: Мл + Лн + Вм.
Комплекс из вимтаса и юритина (Вм + Бн) называется найвиюром и обозначается символом Нв. Пример. Партизан на городской улице передал встретившемуся товарищу (положил ему на ладонь) одну монету и бронзовую игрушку, изображающую носорога, и сказал: „Это гостинцы твоему малышу“. На самом же деле эта игрушка была вимтасом. Тот, кому она вручена, должен немедленно явиться к командиру партизанского отряда. Для часовых, расставленных вокруг партизанской базы, этот носорог был паролем. Монету в этом примере можно заменить непогашенной почтовой маркой, облигацией, еще не использованным проездным билетом с изображением якоря или самолета и т. д.“.
Кто ж на свете не партизан, на самом-то деле? Славно, что на переходе с „Белорусской-кольцевой“ на „Белорусскую-радиальную“ стоит партизанская троица, где духом святым выставлена толстожопая девица с автоматом ППШ. В мире есть лишь два способа развлечься за его счет — либо его разбирать на части, либо нарисовать на свой вкус. А вот Калошин был таким могучим, что совместил оба подхода и навсегда стал партизаном, развязав с мирозданием личную войну. Жаль, что о нем ничего не известно, могло же случиться так, что он — победил.
Есть ли теперь люди, которые думают обо всем сразу? А иначе все развалится, потому что никто не думает обо всем сразу. Они должны сидеть в темных избах, поедать соленые огурцы, заедая их черным хлебом, пить воду и думать, думать о том, как все устроено.
О. в детстве не сомневался, что такие люди есть, но считал, что есть еще и люди, которые производят длинные эксперименты. Закапывают, скажем, что-то в землю. А через 50 лет смотрят, что получилось. Не затем, что это вдруг да превратится в золото, хотя может и превратиться, а для определения законов природы. Вдруг в длинном времени все не так, как в обычном?
Вот если бы он сам в 4-м классе, когда об этом думал, закопал бы во дворе на Черногрязской бабочку-лимонницу, вдруг бы она теперь сделалась изумрудом? Или превратилась бы в плоский бронзовый жетон, на котором написано слово, произнеся которое, воссоединишься с собой, находящимся в какой-то дальней, безысходной, ссылке?
Утром 6 мая в подъезде было обнаружено сообщение от инициативной группы по борьбе со строительством торгового центра в сквере, напротив школы #1232. Сообщение несло оптимизм. Указывалось, что на 29 апреля под письмом протеста подписались уже 1337 человек, но сбор подписей продолжается. Была осуществлена жалоба на решение Дорогомиловской управы о строительстве (значит, прежний ксерокс решения по строительству принадлежал не Мосгордуме, а лишь местной управе). 26 апреля жалоба была отправлена депутату Герасимову Е. В. в Мосгордуму, а 30 апреля — префекту ЗАО Кирюшину. Был осуществлен и переход на федеральный уровень, а именно подготовлен материал для запроса депутату Госдумы Баранникову А. Е., который жил в этом же, то есть #30/32, доме, квартира не указана. Депутат, как легко выяснить, занимался в Думе такими проблемами, как закон о СМИ, в частности „Об иностранном участии в средствах массовой информации“. Кроме того, согласно прессе, депутат Госдумы Александр Баранников намеревался „убедить министра здравоохранения, премьера и президента страны в том, что остановить эпидемию ВИЧ-инфекции можно, лишь разрешив наркоманам легально приобретать так называемые заместительные препараты“.
Был также снят сюжет для телевидения с депутатом Герасимовым и детьми из школы, который должен был появиться 11 мая по ТВЦ, в 11 утра. Еще в клубе „Современник“ было проведено собрание жильцов домов #30/32, 24,26 и 35/30 — с противоположной стороны Кутузовского. На собрании было выражено недоверие пред. домкома Шулениной по пунктам: самоуправство при решении вопроса о застройке сквера, в связи с застройкой набережной Т. Шевченко, „определения трассы третьего автомобильного кольца“, по случаю сдачи в аренду и продажи помещения на первом этаже подъезда #9 для кафе-ресторана (где ж он там был?) и устройства возле подъезда #10 автомобильной стоянки путем вырубки деревьев. Участие г-жи Шулениной в планировке трассы ТТК вызывало некоторые сомнения, зато гражданское общество в пределах домов #30/32, 24,26 и 35/30 по Кутузовскому пр-ту явно сформировалось. А сформировавшись, немедленно учредило новый домком в составе 14 человек.
К этому времени внутренности двора уже заполнились листьями, разошедшимися в отведенный им природой масштаб. После заката, а теперь это бывало уже к десяти вечера, двор освещался фонарями, светящими как бы в абажурах листвы: как на черно-белой фотографии, завиражированной сепией мягко-коричневого оттенка. Учитывая гипсовые вазы, ограждения и белые шары, блестевшие, поскольку их покрасили на субботнике в конце апреля и теперь стало видно — вот тут еще и шары, пространство двора казалось одним из городских переходов из жизни в смерть или наоборот. Через такие пространства все и ходят, но, конечно, живущие там ничего этого не замечают. Вид был немного старомодным, то есть фактически вечным. Конечно, по углам двора уже сидели компании, достаточно тут тихие, пили преимущественно пиво. Им было счастье.
Однажды О. даже слышал песню „Есть в старом парке черный пруд, там лилии цветут, там лилии цветут, цветут…“ Или в графском парке. Наверное, это были здешние театральные, фоменковские.
В этот день он и нашел Калошина, поискав в „Яндексе“ на слово „тасенты“. „Тасентоведческая классификация“ располагалась по адресу: http://tasentovedenie. narod. ru/index. htm, где выяснилось, что Калошин существует: „Филолог Владимир Павлович Калошин предлагает вашему вниманию свою оригинальную тасентоведческую классификацию. Она предназначена для классификации всех реальных объектов, с ее помощью может осуществляться, например, поиск книг в библиотеке или информации в интернете“.
Даже выяснилось, что это за брошюрка, с которой он не расставался: „Памятка публикуется на основе издания 1972 года, перепечатанного по заказу Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии АН СССР от 3 мая 1983 года; автором в интернет-версию внесены лишь незначительные изменения“. Это издание он и прибрал к рукам на институтской вахте. Двадцать лет прошло, да.