Что лучше? Причинить боль, сказав правду или утаить ее, не причиняя боли? Вал не совсем уверена, как ей лучше поступить. Однако есть вероятность того, что Рауль узнает обо всем от третьих лиц или невзначай, и тогда ему будет гораздо больнее. В любом случае, она не станет говорить с ним на эту тему до субботы, если вообще станет говорить.
Девушки снова замолчали. Обе расстроены и раздосадованы, им трудно и неприятно вести дальнейший разговор. Едва покончив с мытьем посуды, Вал уходит в свою комнату, а Мери идет в гостиную к отцу и Маре.
Когда Рыжулька входит в комнату, отец сидит на диване, держа в руке телефон. Он просит ее взять трубку, и девушка вопросительно смотрит на него.
— Это мама, – поясняет он, прикрыв ладонью трубку.
— Что ей нужно?
— Она хотела бы знать, что за отношения у вас с некой Паломой.
— Палома? С ней что-то случилось?
— Нет, с ней ничего, но, судя по всему, ее мать сильно разволновалась, когда узнала о том, что вы встречаетесь не только как подружки, что вы – пара.
Незадолго до этого...
— Я не понимаю, почему должна остаться здесь на ночь, – говорит Палома, сидя на кровати и обхватив колени руками.
— Потому что так сказал доктор, – упорно талдычит мать, раз за разом повторяя одно и то же. – Не полезь ты в драку, не было бы теперь этих проблем.
— Они сами начали, мама, в этот раз я ни в чем не виновата.
— В этот раз...
— И в другие тоже, я только защищаюсь.
— Не понимаю, что ты сделала этим девчонкам, что они так обращаются с тобой.
— Ничего.
— Вероятно, что-то у тебя с ними все-таки произошло. Почему ты от нас скрываешь?
Палома вздыхает и отворачивается. Она смотрит другую сторону: вечно их с матерью разговоры заканчиваются одним и тем же, хотя на этот раз все хуже, чем обычно, – она попала в больницу и должна провести ночь здесь.
— Ты дашь мне мобильник?
— Доктор ясно тебе сказал, чтобы ты постаралась как можно лучше отдохнуть, и не пользовалась много телефоном.
— Я только пошлю сообщение.
— Кому?
— Господи, какая тебе разница? – в сердцах кричит Палома. – Ты прямо как полицейский. Вы с папой всегда и во всем меня контролируете.
— Мы желаем тебе добра.
— То есть для меня самое лучшее не то, что я хочу, и что делает меня счастливой, так что ли?
— Да, то, что ты говоришь, называется быть капризной, – резко замечает женщина. – Возьми телефон, но поторопись. Тебе нужно отдыхать.
— Я и так отдохнула выше крыши. Я хочу филе с картошкой и убраться из этой тюрьмы!
— Радуйся! Бери телефон и отправляй свое сообщение.
Девушка продолжает тихо ворчать. Хотя у нее и побаливает время от времени голова, ей не настолько плохо, чтобы проваляться здесь всю ночь. Терпение, терпение – ей не остается ничего другого. Хорошо хоть у нее есть телефон, чтобы послать сообщение своей девушке.
Ты не представляешь, как ненавистно мне находиться здесь взаперти. Знаешь, чего бы мне хотелось? Улизнуть с тобой в комнату криков и вопить, вопить, как чокнутая до потери голоса. И чтобы нас никто не беспокоил, и не мешал нам. Я чувствую, что испортила вечер Эстер и тебе, но обещаю когда-нибудь возместить это.
— Ну что, закончила? – спрашивает Ньевес, снова подходя к дочери.
— Нет еще, подожди секунду.
Близость матери тревожит Палому, и девушка прикрывает экран мобильника рукой, чтобы мать ничего не увидела. Она быстро отправляет сообщение и тут же пишет второе и последнее, уже гораздо короче первого.
Доброго вечера! Я так люблю тебя. Очень-очень сильно люблю.
Палома не успевает дописать сообщение и отправить его – сильная боль снова пронзает голову. Девушка роняет телефон на кровать и на секунду сжимает ладонями виски.
— Что с тобой?
— Ничего, я в порядке, мама.
— Не ври мне! У тебя болит голова?
— Нет... просто кольнуло немножко. Я в полном порядке.
Именно в тот момент, когда боль отступает, и Палома собирается потянуться за телефоном, чтобы завершить начатое, мать с удивлением просматривает готовое к отправке сообщение. Ей не удается разглядеть адресата, зато она отлично видит часть текста.
— А это еще что такое? Кого это ты любишь? Палома, что означает это послание?
— Тебе-то какая разница? Это тебя не касается, – отвечает девушка, пряча телефон под подушку.
— Не смей так со мной разговаривать! – сердито прикрикивает на дочь не на шутку разгневанная Ньевес. – Зачем ты написала кому-то, что любишь его?
— Это – мое дело, и только мое!
— Не ори на меня, Палома!
— А ты не лезь в мои дела! – еще громче кричит Палома.
Этот крик вызывает новый приступ резкой боли в затылке. Девушке становится плохо.