Элинор думала, как хорошо иметь столько денег, чтобы можно было начать свое дело и купить себе дом. Эти мысли пугали ее. Идея эта была настолько непривычной, что руки девушки дрожали, когда она раскатывала тесто.
— Чего ты боишься, девочка? — спросил принц.
Элинор скрестила руки поверх передника.
— Я не боюсь, Ваше Высочество, я переживаю.
Он немного выпрямился.
— Ты передумала меня спасать?
— Я думала о том, что ваше спасение — это единственный шанс для меня снова увидеть мою семью и друзей.
Он улыбнулся, и улыбка вышла настолько высокомерной, что Элинор поняла — пути назад для нее нет. Она не станет жить с этим мужчиной, даже если его брат не казнит их обоих.
— Ты не превзойдешь меня на кухне, девочка. Здесь я мастер, как и во всем, за что я брался в своей жизни.
Она кивнула.
— Как вы сказали, Законный Принц, вы мастер во многом, но вы — не мастерица.
Он нахмурился.
— И что это значит?
— Это значит, готовьте свой пирог, а я буду готовить свой, и мы узнаем, кто из нас лучше.
На дворе была середина лета, так что на столе стояли разноцветные стеклянные чаши с ягодами. Элинор попробовала ягоды и убедилась, что они такие же спелые на вкус, как и на вид, ведь, готовя пироги и желе, она узнала, что красивые фрукты не всегда бывают самыми сладкими.
Принц закончил намного раньше Элинор. Но ничто не могло заставить ее торопиться, даже его колкости. Он дразнил ее, как обычный задира. Она не обращала на него никакого внимания, выкладывая верхний слой теста так, чтобы получился аккуратный край, как ее учила кухарка еще с тех давних пор, когда Элинор приходилось подставлять табурет, чтобы дотянуться до столешницы, и она была довольна результатом. Она знала, что хорошо постаралась. В центре пирога она вырезала рисунок в виде скрещенных полумесяцев, символ богини-девы, а Элинор была девой во всех смыслах этого слова. Она молилась, когда пекла, ведь этот символ обозначал не только девушку или девственницу, но и цельную самостоятельную женщину. Женщину, что не зависела ни от кого. Элинор мечтала быть такой женщиной.
Они внесли свои пироги в парадный зал, так же богато украшенный мрамором, как и тронный зал. Даже у короля не было подобной великолепной комнаты. Волшебница сидела за столом, за которым вместе с ней сидели великан, людоед и сфинкс. Элинор не смогла скрыть своего удивления.
— Ты не ожидала увидеть чудовищ, сидящих за столом, Элинор Храбрая? — спросил великан.
— Не ожидала, добрый великан, и я все еще Элинор Младшая.
— Нет, — возразил людоед. — Ты Элинор Храбрая, мы нарекаем тебя так, и помни, что имя, полученное от чудовищ, которых ты победила, говорит о многом.
— Да, — подтвердила сфинкс, сидевшая ближе всего к волшебнице, — я согласна с этим именем.
— И я тоже, — кивнула волшебница.
— Вы не дали подобного имени мне, — заметил принц.
— Нет, — подтвердила она, — не дали.
Он нахмурился и поставил пирог на стол перед ней с чуть большей силой, чем было нужно. Корочка надломилась, и часть ее упала на стол. Элинор поставила свой румяный и целый пирог перед волшебницей.
— Элинор Храбрая победила, — произнесла та.
— Вы ведь даже не попробовали пироги, — возмутился принц.
— Но ее пирог красивее и выглядит он лучше.
— Попробуйте, — потребовал он.
Она вздохнула.
— Прошло полвека, а ты так ничему и не научился, хоть ты и стал отменным поваром.
Все взялись за вилки и попробовали пироги. Решение было принято единогласно: пирог Элинор был лучше.
— Нет, — воскликнул принц. — Я не мог проиграть.
— Ты проиграл, и проиграл той, что не боролась за твою свободу.
— Вы дадите мне денег, чтобы я могла открыть свой собственный магазин? — спросила Элинор.
— Магазин — прекрасная идея, но что ты будешь продавать?
— Я буду торговать выпечкой.
Волшебница наколдовала из воздуха мешок, и он был таким тяжелым, что Элинор чуть не выронила его.
— Пусть наша тетя сфинкс проводит тебя, Элинор Храбрая.
— Но она меня победила. Она станет моей королевой, и я буду свободен, — воскликнул принц.
— Она не желает быть твоей королевой, — напомнила волшебница.
Он посмотрел на Элинор и озадаченно спросил:
— Как можно не желать быть моей королевой?
— Вы слишком несдержанны, чтобы я согласилась выйти за вас.
— Сдержан? Мужчина не должен быть сдержанным, он должен быть сильным.
— Именно мягкость создала корочку этого пирога. Ваш пирог сгубила сила. Мне нужен муж, который сможет испечь пирог, не испортив его в гневе.
— Это чушь, девочка.
— Меня зовут Элинор Младшая, а великан, людоед и сфинкс нарекли меня Элинор Храброй.
— Освободи меня, Элинор. — На его лице появился взгляд, полный боли. — Пожалуйста, позволь мне уйти.
Она смотрела на него, вглядываясь в его прекрасные голубые глаза. Затем она посмотрела на волшебницу.
— Я выиграла поединок честно, так ведь?
— Да, ты хочешь выйти него?
— Нет, но нельзя ли освободить его, чтобы он мог поведать всем о том, как отважно я погибла?
— Зачем ты освобождаешь его, Элинор Храбрая?
— Потому что он сказал "пожалуйста".
Волшебница, казалось, задумалась над этим и затем кивнула.
— Что ж, да будет так.
И так они и поступили; принц покинул замок волшебницы верхом на коне и поведал всем душераздирающую историю о том, как безумно влюбленная в него Элинор трагически погибла прежде, чем он смог сделать ее своей королевой. Он рассказал, как спас ее от великана, людоеда и сфинкса, но даже в его варианте она была Элинор Храброй.
Несколько месяцев спустя после его торжественного возвращения, когда отгремели приемы и банкеты, что устроил в честь принца его брат, принц слег с болезнью. Вскоре он умер, жалуясь на боли в животе. На смертном одре он продолжал повторять:
— Дело в пироге. Все дело в пироге.
Забавно, что только не приходит в голову людям, когда они в бреду умирают от яда.
Элинор выдавала себя за незаконнорожденную дочь дворянина. По ее словам, он дал ей денег, чтобы она смогла открыть свое дело, при условии, что больше никогда ее не увидит. Она купила пекарню у пожилой пары, которая воспитала множество детей, среди которых не оказалось ни одного, кто пожелал бы продолжать семейное дело. Элинор постигла азы пекарного дела, обучаясь у них, и стала для них дочерью, которая так же любила их дело, как и они. Через несколько лет Элинор встретила пекаря и вышла за него замуж. Ее пироги славились во всем королевстве, и если кто-то и думал, что она похожа на геройски павшую Элинор, то она вполне могла объяснить это тем, что она была незаконнорожденной дочерью дворянина. Люди верили ей, подмигивая и кивая.
Муж Элинор был мягок, но тверд, как с тестом, так и с семьей. Его пироги никогда не были столь же хороши, как пироги Элинор, зато ей никогда не удавалось испечь хлеб с такой же золотистой корочкой, какая получалась у ее мужа. Но они не видели в этом ничего плохого, потому что быть лучшим — не самое главное в жизни; главное — это быть счастливым. И в этом Элинор, ее муж и их дети действительно преуспели.