И ведь она тоже любила меня. Любила, любила! Я знаю. Слишком много женщин я повидал, чтобы не научиться распознавать притворство. Она была со мной не из-за денег — это совершенно точно. И не потому, что надо было прислониться к кому-то в чужой стране, преодолеть одиночество в можетбытии бытия. Я никогда не забуду, как она смотрела на меня, думая, что я не вижу. Никакой игры в этом взгляде не было, а только любовь — женская, женственная, не оставляющая ни шанса, ни надежды.
Куда всё уходит? Куда? И почему, ну почему?!
Ещё минута, и я смогу протаранить его. Я уже вижу в зеркале его очумелый взгляд. Остановись, идиот! Какой смысл в этом бегстве? Ведь ты уже понял, что тебе не уйти, так зачем длить отчаяние и ожидание смерти? Ведь ожидание, как известно, многократно страшней её самой.
Удар. Слишком ещё лёгкий, чтобы его могло занести и опрокинуть, даже на такой скорости. Это даже не удар — это смерть, явившаяся за спиной, легонько хлопнула тебя по плечу. Улыбается тебе. Повернись же!
Я действительно улыбаюсь — краем глаза вижу в зеркале свой перекошенный рот. Я ликую от предвкушения убийства этого хомяка, рычу и вою. Только бы он не умер раньше времени, от страха.
Беру чуть левей, дотягиваюсь почти до середины его корпуса и тогда резко бросаю машину вправо. Мой «Лексус» значительно тяжелей его клоповозки, поэтому его тут же заносит, выворачивает и бросает в сторону. Он не может справиться с рулём и вылетает на ограждение. Машина переваливается через него и, кувыркнувшись, прыгает за обочину; ещё раз переворачивается и встаёт на колёса.
Больно саданувшись при столкновении виском, я некоторое время прихожу в себя. Оглядываюсь на лежащую на заднем сиденье: прости, моя хорошая. Потом вылезаю из машины и иду к тому, что ещё минуту назад было «Фольксвагеном». Только бы хомяк был жив!..
Он жив. Кряхтит, пока я помогаю ему выбраться из покорёженной машины, из-под подушки безопасности, в узкую щель, на которую приоткрылась дверь. Что-то вяло бормочет. Разбиты губы, из носа течёт кровь.
Я хватаю его за шиворот и, уткнув ему в щёку ствол, волоку к своей машине. Тычу его мордой в окно. Он зажмуривается, не хочет видеть мою убитую любовь.
— Смотри, блядь! — ору я ему по-русски, вдавливая ствол в щёку так, что у него, наверное, крошатся зубы.
Он понимает, что от него требуется — открывает помутневшие глаза, бросает взгляд на неё, тут же отводит.
— Смотри! — уже на местном.
— Я не виноват, — стонет он. — Я не виноват!
Бью его рукоятью по голове, отбрасываю на дорогу. Он валится, нелепо взбрыкнув ногами, ударяясь об асфальт затылком.
— Я не виноват, — хнычет, протягивая ко мне руку, силясь подняться. — Она выбежала на дорогу… Неожиданно… Я ничего не мог сделать… Я не виноват, поверьте.
На лоб ему спускается тонкая ниточка крови. Оттягиваю курок. Он кричит, неожиданно резво подскакивает и порывается бежать. Суматошно и нелепо, как голубь, запутавшийся под ногами.
В шесть шагов догоняю, хватаю за шиворот, отбрасываю к обочине. Он отступает, запинается, едва не падает. Рот кривится на мгновение, губы трясутся, глазки скачут по моему лицу, старательно избегая равнодушного взгляда револьвера. Он пытается что-то сказать, но из горла его вырывается только сдавленный всхлип. В следующую секунду ему, наверное, приходит мысль упасть на колени. Потому что он смотрит на асфальт и приседает, протягивая к нему руки.
— Нет, — говорю я.
— Что? — он с надеждой заглядывает мне в глаза.
Стреляю в лицо. Пуля попадает под левый глаз и выходит из шеи, так что грязи не очень много. Он таки успевает бухнуться на колени, прежде чем повалиться вперёд и ткнуться хомячьей мордой в асфальт.
С минуту стою над ним в прострации, гляжу на его подрагивающий мизинец и пытаюсь понять, хочу ли выстрелить в эту голову ещё пару раз. Потом поворачиваюсь и иду к машине.
Из поворота на Вейланд выруливает синяя полицейская машина. Начинает бодро двигаться в нашу сторону, но метров через двадцать нерешительно сбрасывает скорость и останавливается.
Не сразу понимаю, что полицейского смутил пистолет в моей руке, о котором я уже успел забыть. Я вижу этого паренька: совсем ещё молодой, плечистый, рыжеватый, а в лице — сомнение. Вижу как он подносит к губам микрофон.
— Пожалуйста, положите оружие на землю и отойдите от него на пять шагов, — усиливает мегафон его голос.
Отрицательно качаю головой, чуть убыстряю шаг.
Вот так шутку сыграла с парнем судьба! Надо же было оказаться в то самое время в том самом месте! Наверное, ехал сменяться с дежурства, а тут — на тебе. И, по молодости и неопытности, не может сейчас быстро сообразить, как следует действовать.