В вечерней сырой темноте хотя бы не было видно вездесущую ноябрьскую грязь. Алёна шла по хлюпающей тропинке, задевая мокрые ветки разросшегося тут шиповника. Она старалась не думать, во что превратится от такой прогулки её единственная на сезон пара обуви. Были у неё еще кроссовки, адидасы с распродажи, но их Танька сразу себе выклянчила, кто б сомневался, что так оно и будет. Вопила с надрывом, что ей на физру в нефирменных кедах стыдно ходить, а размер ноги у них уже одинаковый. Да и чёрт с ними, с кроссовками.
Тихий и до странности тёплый для ноября ветерок гладил Алёнины неприкрытые волосы, и головная боль потихоньку отступала. Алёна наконец пришла, куда хотела: в дальний угол детской площадки перед соседним домом. Там стояла кривенькая лавка без двух дощечек и рос каштан, посаженный, наверное, кем-то из беспечных и юных советских новосёлов, когда этот район только-только застроился. Высокий каштан на удивление хорошо прижился в их далеко не южном климате.
Редко, очень редко, но всё же иногда Алёна приходила сюда, чтобы просто побыть одной, постоять покурить. В потайном кармане плаща ждали своего часа заныканная сигарета и зажигалка. Муж с дочкой не подозревали, что Алёна курит. Володя еще при знакомстве любил с видом разборчивого барина порассуждать, что курящая женщина – это фу, не его уровня. Можно было бы взбрыкнуть тогда, сказать - знаешь что, милый, а не пошёл бы ты …свой уровень искать, на высоте плинтуса. Можно…Но нельзя: не так уж много поклонников было у тридцатилетней робкой библиотекарши, чтоб ими разбрасываться. Особенно когда все вокруг смотрят на тебя с фальшивым сочувствием и про тикающие часики мантры поют. Ну с тех пор так и повелось, что Алёна курила изредка и только тайком и заедала потом мятными конфетами, чтоб не спалили.
А каштан – каштан просто напоминал Алёне её собственную юность, сладкую и горькую. В далёком городке, откуда она давным-давно приехала сюда поступать, каштаны были повсюду и пахло цветами и морем. Теперь кажется, что ничего там не было, кроме лета, моря и каштанов. И его - со смеющимися яркими глазами цвета глянцевых каштановых скорлупок, и тёплыми руками, и серым свитером, о ворот которого Алёна любила потереться щекой, как кошка, и сводящим с ума родным запахом, которого больше потом не встречалось никогда, никогда, никогда… Можно было что-то тогда решить иначе, переиграть, не расставаться… Можно, но нельзя, и как бы теперь вспомнить, почему нельзя... Ведь всё ещё было не так страшно, не окончательно - пока все живы…
Алёна прижалась щекой к мокрому стволу дерева. Сигарета давно закончилась. Пора было возвращаться домой.
Конец