До начала третьего тысячелетия оставалось двадцать четыре часа пятнадцать минут. Хотелось чуда, праздника, счастья.
- Ау, где ты моя белая полоса?
Сон был замечательный, мы с Виком летели в самолете, долго, ночью. Мы касались друг друга руками, плечами, щеками и молчали, боясь пошевелиться.
Проснулась спокойной, я была очень счастлива в прошлом столетии, и эти воспоминанья навсегда останутся со мной, тем более Вик просил быть счастливой и за него. Никакого уныния и пессимизма, еще есть время организовать себе праздник, тем более Банди никогда не получал новогодних подарков. Письмо деду Морозу написать уже не успею, попрошу устно – лишить меня этого странного дара. Хотя, хочу ли я этого? Пожалуй, ответа я и сама не знаю.
Праздник почти получился, проводив старый год, я, в обнимку с Бандюшей, смотрела телевизор и ждала поздравления президента. Раньше я всегда думала, зачем такие хорошие программы в новогоднюю ночь, кто же их смотрит, а вот сегодня поняла – это, как раз для тех, кто в этот праздник один, а таких, пожалуй, не так и мало.
На лестничной площадке стучали и стучали, я выглянула, стучали в лифте.
- Кто это встречает Новый год таким оригинальным способом?
- Девушка, спасите, уже три человека обещали, но прошло минут сорок.
- Хорошо, я позвоню, но осталось пятнадцать минут, думаю, до Нового года Вас уже никто не спасет.
В ремонтной службе сказали, что такой вызов есть, они с ним работают.
Я прослушала речь президента, выпила шампанское, посмотрела в окно салюты и решила посмотреть, как там узник лифта. Было тихо.
- Мужчина Вы здесь?
- Я здесь, доедаю мандарины, жаль шампанского с собой не оказалось.
- Это правильно. Я звонила. Обещали спасти, а вы из какой квартиры?
- Из сорок седьмой.
- А я из сорок восьмой, мы не знакомы?
- Я пока ни с кем не знаком, переезжаю.
- А ваши домашние знают, что Вы здесь, может им сообщить?
- У меня нет домашних.
- Ну ладно, освободитесь, заходите знакомиться.
- А может, попробуем начать сейчас, если это не испортит вам праздник.
- Хорошо, давайте попробуем, я Виктория.
- Михаил, надеюсь, вы не блондинка.
- Если Вы так категорически против соседей блондинок, нужно было выяснить этот вопрос до момента покупки квартиры.
- Виктория, я психолог, а потому уже точно знаю, вы не блондинка, расскажите что-нибудь о себе.
- А я, знаете ли, такая маленькая серенькая мышка, и если бы Вы не застряли в лифте, возможно бы Вы еще очень долго меня просто не заметили.
- Знаете, Вика, смеяться над собой могут только весьма уверенные в себе люди, не имеющие комплексов неполноценности.
- Спасибо, конечно, но комплексы присутствуют, а что это мы все обо мне и обо мне, давайте о Вас.
- Давайте. Я очень симпатичный, молодой, мужчина, в самом рассвете сил, практически без недостатков.
- Хотя я и не психолог, но переоценка собственного «я» ничуть не лучше недооценки. А еще у вас больное сердце.
- Виктория, Вы доктор?
- Нет, я юрист, ну вот и ваши освободители, я исчезаю.
Я пыталась для себя понять, как я узнала про сердце соседа. Когда он говорил, я все время чувствовала свое сердце. В общем, опять ничего не понять. Почему я говорю какие-то вещи, о которых сама, как мне кажется, ничего не знаю? Как я могу отвечать за свои слова, если я сомневаюсь даже в том, что они мои?
Я слегка подкрасилась, причесалась, поправила стол. Меня охватил азарт, хотелось, сбить спесь с самовлюбленного психолога, было интересно насколько мои представления о нем соответствуют действительности. Он представлялся мне среднего роста, лет сорока, коренастым крепко стоящим на ногах и почему-то брюнетом.
Пауза затягивалась, понятно, что это один из психологических приемов. Психологи все немножко садисты. Пауза превращалась в тайм-аут, и было уже невесело. Я разозлилась на себя, накрасилась, как дура, нарядилась, жду. Я быстро переоделась в спортивный костюм и пошла, умываться, в это время в дверь все-таки поскреблись.