– Да, знаю, – кивнула Марта, – в Лёдсбурге уже давно этот запрет ввели.
– Так и у нас хотели после всей этой истории то же самое сделать, – вздохнула бабушка. – Мол, если вводить запреты, то всем деревням сразу.
– И что, ввели?
– Конечно, нет. А зачем со всеми ссориться из-за одного дурачка, который, считай, по собственному желанию утопился. От них же тоже польза есть.
– Какая еще польза? – вскинула брови Марта.
– Ну как? Рыбаки наши с водяным народом торгуют. Хлебушек, зерно на рыбу меняют. Оборотней иногда на выпас коров нанимаем. Конечно, не все сговорчивые, есть и дикие. Но мы к ним не лезем, а они к нам не суются.
Марта поставила кружку на стол и, поднявшись со стула, подошла к окну.
– Прям вот никто не вредит?
– Я же говорю, внучка, разные есть. Вот, к примеру, на Гнилом болоте поселилась болотная тварь. Года три уже там хозяйничает. Ты, наверное, их нравы знаешь – с этим народом договориться никак нельзя. Не только люди, но и сами неживые с тех пор это место гиблое стороной обходят. К ней в лапы попадешь – пиши пропало.
– Утащила уже кого-нибудь?
– А кто ж знает? – пожала плечами старушка. – Прошлым летом мельник наш пошел в лес грибы собирать, да так и не вернулся. Поди знай – куда он пропал? Может, и она к себе прибрала, а может, и нет. У нее же не спросишь.
– Ну почему же не спросишь? – вполголоса проговорила Марта, не отрывая взгляда от леса, ровной стеной возвышавшегося на краю деревни.
– Чего говоришь, внучка?
– Да ничего, бабуль, ничего, – улыбнулась девушка и обняла старушку. – Как же я рада, что к тебе приехала!
Бабушка засмущалась и, опустив взгляд, засмеялась почти беззвучным старческим смехом.
– Я уж думала, что и не увижу тебя больше, Марточка. Как уехала в свой Лёдсбург, так и пропала.
– Бабуль, я же тебе письма писала. Ты получала их?
– Да что эти письма? – махнула та рукой. – С письмами разве посидишь вот так на кухне? Чаю с ними разве попьешь? Что от них толку?
– Ладно, тогда не буду больше писать, – сдерживая улыбку, серьезно произнесла Марта.
– Я тебе дам – не буду. Я тебе дам!
Бабушка шутливо погрозила кулаком внучке и рассмеялась вслед за ней.
– Ты мне лучше расскажи, чему там тебя в школе этой учат?
– Разному… – уклончиво ответила Марта. – У нас много предметов есть.
– И нежить гробить тоже учат?
– А как же, бабуль, это же Школа воинов, да и факультет у меня так и называется – борьбы с нежитью.
Старушка вздохнула и покачала головой.
– Ну и зачем тебе это нужно, Марточка? Ты же девочка, пошла бы, как все, выучилась бы на лекаря, хоть человеческого, хоть животного. Людям бы помогала, зверушкам малым.
– А воины разве людям не помогают?
– А кто его знает? У нас их здесь отродясь не было. Жили мирно всю жизнь и еще столько же проживем. Что ж хорошего – убивать? А, внучка?
– Не убивать, а защищать, бабуль.
Взгляд Марты снова стал жестким и колючим. Отстранившись от бабушки, она села за стол, подперев рукой подбородок.
– Ты же сама говоришь, что не знаешь, что с мельником стало. А вдруг это и правда тварь с болота его утащила? А с отцом моим что случилось? Куда он пропал? Может, его тоже какой-нибудь оборотень загрыз.
После этих слов старушка снова тяжело вздохнула. Отца Марты она помнила смутно – с тех пор как она его видела в последний раз, прошло уже много лет. Дочь старушки – мать Марты – очень сильно тосковала по своему мужу, но найти его так и не смогла. Последние годы своей жизни она прожила в этом доме, с маленькой дочкой на руках. Бабушка видела, как та чахнет на глазах, не в силах смириться с исчезновением любимого человека, но сделать ничего не могла… Мужчину так и не нашли, поэтому версия Марты звучала правдоподобно и вполне оправдывала ее эмоции по отношению к нежити.
– Вы здесь привыкли с ними рядом жить, вот и не замечаете, сколько людей от их рук гибнет, – резко взмахнула рукой девушка, чуть не опрокинув со стола кружку.
– Так и люди же тоже в долгу не остаются, – заметила старушка. – Мне один пастух из оборотней рассказывал, что и у них тоже кое-кто иногда пропадает. А кто за этим стоит – поди разбери.
– Да друг друга грызут, наверное, а потом все на людей сваливают. Что тут думать?
– А кто его знает, Марточка… Может, оно и так, а может, и по-другому. Среди людей тоже темных душ хватает. А у некоторых она чернее ворона. Вот я и переживаю за тебя. Не хочу, чтобы ты такой стала.