— Неужели?
— Да, мы мило побеседовали. — Я не стал рассказывать ему о том, как Элли отправила Джейка и Джо поиграть в кабинет Грега, а позже я нашёл перевёрнутую плетеную корзину с игрушками для кошек. Это было последнее, что я рассказал бы этому глазастому (но, возможно, тугоухому) человеку. И уж тем более я не стал рассказывать ему, что общался с близнецами сам. "Привет, Джейк. Привет, Джо, что нового?"
Это было безобидное подыгрывание грустным фантазиям старой леди. Так я думал, но кто знает, может, я открыл дверь призракам?
— Читайте дальше.
Я прочитал. Текст был коротким и неформальным.
"Это моя последняя воля и завещание, отменяющее все предыдущие завещания. Что глупо, потому что в моём случае других не было. Я в здравом уме, хотя тело уже не то. Я оставляю этот дом, мой банковский счёт в "Фёст Сан Траст", мой инвестиционный счёт в ООО "Билдинг Зе Фьюче" и всё остальное материальное имущество ВИКТОРУ ТРЕНТОНУ, проживающему в настоящее время по адресу: Раттлснейк-роуд, 1567. Мой адвокат, с которым я не консультировалась, когда писала данное завещание, — Натан Резерфорд в Палм-Виллидж.
Подпись,
Алита Мари Белл"
Ниже другим почерком была поставлена ещё одна подпись: Роберто М. Гарсия, свидетель.
Я забыл про скрип из гаража (а может, он прекратился). Я во второй раз перечитал ее предсмертное письмо (а как еще его назвать). В третий раз. Затем толкнул телефон Пелли обратно через стол, чуть сильнее, чем следовало бы. Он поймал его, как хоккейную шайбу, загорелой и морщинистой рукой.
— Это дурдом.
— Вам так кажется?
— Я видел ее всего дважды. Трижды, если считать тот раз, когда нашел ее мертвой.
— Не знаете, почему она оставила вам всё?
— Нет. И, знаете, эта... эта записка... в суде она будет ничтожна. Ее родственники взбунтуются, но им не придется этого делать, потому что я не стану оспаривать.
— Роберто Гарсия владеет компанией "Плант Уорлд". Они ухаживали за ее участком.
— Да, я видел их грузовики у нее во дворе.
— Бобби Джи тоже живет здесь с каменного века. Если он говорит, что видел, как она это писала — а я с ним разговаривал, и он сказал: да, видел, хотя она закрыла текст рукой, когда он подписывал, поэтому он не знал, что было написано, — то я ему верю.
— Это ничего не меняет. — Мой голос звучал нормально, но всё лицо онемело, словно мне сделали укол новокаина. Сверхстранное ощущение. — Этот адвокат свяжется с ее родственниками, и...
— Я также поговорил с Нейтом Резерфордом. Знаю его...
— С каменного века, уверен. Вы очень деятельны, помощник Пелли.
— Я многое успеваю, — произнес он не без удовлетворения. — Он был адвокатом миссис Белл... — Казалось, он хотел вновь использовать "с каменного века", но решил, что хватит. — ...на протяжении десятилетий. Он практически взял на себя все её дела после смерти мужа и сыновей. Она была, как говорится, убита горем. И знаете что? Он говорит, что у нее нет родственников.
— У всех есть родственники. Донна, моя покойная жена, утверждала, что ее род восходит к Марии Стюарт, также известной как Мария, королева...
— Королева Шотландии. Я учился в школе, мистер Трентон, в те времена, когда телефоны были дисковыми, а машины ездили без ремней безопасности. Я спросил Нейта, во сколько может оцениваться состояние этой леди, и он отказался говорить. Но учитывая имущество (от бухты до залива), я бы сказал, что это довольно лакомый кусок.
Я поднялся, ополоснул кофейную чашку и наполнил её водой. Дал себе время подумать. Прислушался к коляске, но всё было тихо.
Я вернулся к столу и сел.
— Вы всерьёз полагаете, что я каким-то образом заставил леди написать это потешное завещание... а затем... что? Убил её?
Его глаза сверлили меня.
— Заметьте, вы это озвучили, мистер Трентон, не я. Но раз уж вы это сказали... вы сделали это?
— Боже милостивый, нет! Я разговаривал с ней дважды! Я поддержал её маленькую фантазию! А потом нашёл её мёртвой! Скорее всего, от сердечного приступа — она говорила, что у неё была аритмия.
— Нет, я не верю, что вы ее убили, именно поэтому не прошу вас дать официальные показания. Но вы же понимаете, в какое положение это ставит меня, департамент? Прямо перед смертью леди пишет от руки завещание, заверяет его, а человек, совершенно ей незнакомый, который находит её тело, оказывается главным бенефициаром.
— Она, должно быть, сошла с ума не только по поводу своих детей, — пробормотал я, и в моей голове всплыла песня, которую упомянул офицер Зейн, "Дельта Дон".
— Возможно, да, возможно, нет. В любом случае вскрытие, вероятно, уже проводится. Оно что-то прояснит. А потом вам, конечно, придётся дать показания. Официальные.