У меня сжалось сердце.
— Когда?
— Наверное, не раньше, чем через пару недель. Это будет по видеосвязи. "Фейстайм", "Зум" — я в этом не разбираюсь. Я едва научился пользоваться этим телефоном.
Я не поверил ему ни на грош.
— В любом случае, будет хорошо, если вы останетесь, Вик. — Теперь моё имя звучало как ловушка. — На самом деле, я вынужден настаивать. В нынешних условиях, когда в стране бушует ковид, вам, вероятно, безопаснее будет оставаться здесь, в изоляции. Вы так не считаете?
Возможно, именно тогда я начал понимать, что сделала Алита Белл, хотя это не сложится в единый пазл до вечера.
А может, это была не она. Я вспомнил Донну в ту последнюю ночь. Как она смотрела мимо меня и как в последний раз засветились её умирающие глаза. "Боже мой", — сказала она. — "Ты так вырос!"
Дети не могут строить планы. А вот взрослые...
— Вик?
— А?
Морщинки в уголках его глаз увеличились.
— Витаете в облаках?
— Нет, я здесь. Просто... перевариваю.
— Да, переварить нужно много чего. И мне тоже. Как в одном из тех детективных романов. Думаю, вам лучше придерживаться своего первоначального плана. Оставайтесь тут до сентября. Гуляйте по утрам или в прохладе вечера. Поплавайте в бассейне. Нам нужно разобраться в этом, если получится.
— Я подумаю.
Морщинки исчезли.
— Подумайте хорошенько, а пока думаете, оставайтесь в округе. — Он поднялся и подтянул поясок на своих шортах. — Думаю, я отнял у вас достаточно времени.
— Я провожу вас.
— Нет необходимости, я сам найду выход.
— Я провожу вас, — повторил я, и он поднял руки, как бы говоря: пусть будет по-вашему.
Мы начали спускаться по лестнице в гараж. На полпути он остановился и спросил с нужной долей любопытства и сочувствия:
— От чего умерла ваша жена, Вик?
Это был вполне обычный вопрос, и не было причин полагать, что он хочет выискать что-то подозрительное, но я догадывался, что было у него на уме. И не только в подсознании.
— От рака, — ответил я.
Он спустился по лестнице.
— Примите мои соболезнования.
— Спасибо. Вы отвезете коляску в дом Беллов? Её можно положить в кузов вашего пикапа. — Я хотел избавиться от неё.
— Ну, да, — согласился он, — можно. Но какой в этом смысл? Она может вернуться снова, если этот... шутник... решит продолжить над вами шутить. Патрульная машина объезжает Раттлснейк-роуд раз или два за ночь, но всё равно остается много "мертвого времени". К тому же несколько офицеров заболели коронавирусом. Может, проще оставить её здесь.
"Он не верит в шутника", — подумал я. — "Он думает, что это был я. Оба раза. Он не может понять, зачем я это делаю, но именно так он считает".
— А как насчёт отпечатков пальцев?
Он почесал свой затылок, покрытый швами и сильно загорелый.
— Да, можно попробовать, у меня в пикапе есть набор для снятия отпечатков, но мне придётся сделать копии всех отпечатков, которые я уже снял, а я могу всё испортить. Руки уже не так тверды, как раньше.
Я этого не заметил.
Он оживился.
— А знаете что? Я могу снять отпечатки хотя бы с этих хромированных прутьев и сделать фотографии на свой телефон, если что-то найду. Нет смысла пробовать рукоятки, они резиновые, а те маленькие ручки сбоку от сидений — тканевые. Но эти металлические перекладины идеально подходят для отпечатков. Зейн или Канаван прикасались к ним?
— Не уверен, но думаю, что прикасался только я. И Элли Белл, конечно.
Он кивнул. В этот момент мы все ещё стояли у подножия лестницы. В гараж мы еще не входили.
— Так что я могу найти два набора отпечатков — ваши и миссис Белл. Хотя это маловероятно. Большинство людей использует резиновые рукоятки.
— Мне кажется, я наклонился и приподнял коляску, чтобы преодолеть порог её гаража. Если это так, то я мог обхватить руками эти прутья чуть ниже ручек. Возможно, вы не найдете отпечатков пальцев, но отпечатки ладоней будут.
Он кивнул, и мы вошли в гараж Грега. Он направился на улицу, чтобы взять свой набор для снятия отпечатков, но я схватил его за локоть.
— Смотрите, — сказал я и указал на коляску.
— Что с ней?
— Её передвинули. Когда я прикатил её со двора, то поставил её с водительской стороны машины. А теперь она — с пассажирской стороны.
Значит, скрип был неслучаен.
— Точно не помню.
Его нахмуренный лоб — вертикальная морщина между бровями была такой глубокой, что я не мог разглядеть её дна — говорил мне, что он прекрасно помнил, но не хотел в это верить.
— Энди. — Я намеренно использовал его имя, старый рекламный трюк, который применял, когда споры становились жаркими. — Вы так давно работаете полицейским, что наблюдение вошло в привычку. Эта коляска была в тени. Теперь она стоит с другой стороны машины и на солнце.