Меня отвели в конференц-зал, но вместо того, чтобы оставить меня одну и поговорить с отцом, как обычно, Дмитрий зашел вперед меня.
— Особенная встреча, помнишь? — улыбается он.
Мои губы раздвигаются, как будто я хочу что-то сказать, но я не могу подобрать слов. Все, что могло прийти мне на ум, исчезает, когда на большом экране телевизора за столом во главе комнаты появляется изображение строгого лица моего отца. Его глаза цвета морской волны — единственное, что я получила от него. Мои платиновые светлые волосы и миниатюрная фигура от моей матери.
Седеющая голова папы выглядит седее, чем в прошлом месяце. У него также изможденный вид, к которому я не привыкла. Однако это не делает ничего, чтобы приглушить пламя силы, горящее в его глазах.
— Дмитрий, — первым обращается к нему папа.
Дмитрий кивает в знак уважения и садится.
— Изабелла, — говорит он, обращая свое внимание на меня.
— Привет, папа, — отвечаю я и склоняю голову в той же уважительной манере, что и Дмитрий. Я не чувствую уважение. Но это то, что я знаю, я должна сделать.
— Сядь, — приглашает меня папа и, словно он действительно находится в комнате, указывает на стул перед монитором, чтобы я села.
Я так и делаю, сводя руки вместе, чтобы держать нервы в узде. Насколько я понимаю, это должна была быть обычная ежемесячная встреча. Типа того, как заботливый отец должен был бы встретиться со своей единственной дочерью. Но с ним так никогда не бывает. Эти встречи должны держать меня в узде. Я не знаю, что сделает эту встречу особенной, однако.
— Как дела? — спрашивает он меня.
— Я в порядке.
— Хорошо.
— Что-то происходит? — рискнула я спросить.
Мой отец жестоко и тихо усмехается, а затем задумчиво смотрит на меня.
— Моя дорогая Изабелла, всегда что-то происходит. Но я полагаю, что происходит что-то большое, достигшее своего пика. — Он смотрит на Дмитрия, а затем снова на меня. — Что-то, что требует необходимости встретиться с вами обоими.
Я затаила дыхание. Я даже не могу догадаться, что происходит. Однако Дмитрий, кажется, точно знает, что происходит. Я смотрю на него краем глаза и отмечаю его спокойное поведение. Он слишком спокоен в присутствии моего отца. Даже для такого любимца, как он.
Папа переводит взгляд с меня на Дмитрия, и с каждой секундой меня медленно убивает напряжение.
— Прошло уже некоторое время с тех пор, как я чувствовал необходимость уйти на пенсию и передать эстафету преемнику, — говорит папа, и когда эти слова слетают с его губ, мое сердце замирает.
Все, что я слышу, это пенсия и преемник. Слова проникают в мой мозг, и пока я их обдумываю, я точно знаю, почему эта встреча считается особенной.
Он уходит на пенсию, и кто, по-моему, его заменит?
Это не я. Я, наследница его империи. Нет, нет. Конечно, если бы у него был сын, конечно. Но никогда не будет женщины, возглавляющей Круг Теней.
Я хватаюсь за край сиденья, ожидая, что сейчас произойдет что-то еще, потому что я всегда боялась того, что сейчас произойдет.
— Я выбрал Дмитрия, чтобы он возглавил империю, и одно из условий, которое я ему навязал, жениться на тебе. Ваш союз продолжит наследие моей крови и дело всей моей жизни по созданию Круга Теней.
Я качаю головой и вскакиваю на ноги, даже не успев осознать, что он мне говорит.
— Ты хочешь, чтобы я вышла замуж за человека, который убил Эрика? — блею я. Слова просто вылетают из моего рта, выливаются из моей души. — Ты серьезно?
Я знаю, что я говорила не по делу, и о ком-либо, я не должна так говорить с моим отцом и уж тем более в присутствии одного из его охранников. Когда я думаю о том, как Дмитрий убил Эрика, я не могу сдержать ни ярости, ни шока, который пронзает мое сердце.
Да, я могу признать, что предвосхищала его выбор кого-то, за кого я могла бы выйти замуж, когда бы пришло время, но я никогда не видела его отставки на горизонте. Он человек, который, как я думала, умрет на своем троне в своем правлении тирании.
— Изабелла…
— Нет, я не могу, — прерываю я, и слеза течет по моей щеке.
Когда он смотрит на Дмитрия, я испытываю реакцию “бей или беги”, но мое тело не может выбрать, что делать. Все равно слишком поздно что-либо делать. Дмитрий хватает меня, руки сжимают мое горло, надменная улыбка освещает его лицо, когда я чувствую боль.
Я задыхаюсь, хватаю ртом воздух, а этот человек получает удовольствие от моих страданий так же, как он получал удовольствие от того, что забил Эрика до смерти.