Я задыхаюсь от его резких слов. — Прекрати! — кричу я.
Дмитрий смеется. — Знаешь, ты говоришь точь-в-точь как в тот день, когда я убил Эрика. Просить такого человека, как я, пощадить кого-либо бесполезно. Я помню, как ты умоляла сохранить ему жизнь.
Ненавижу плакать перед ним, но ничего не могу с собой поделать. Я в полном беспорядке с тех пор, как узнала, что выйду замуж за этого монстра, и никак не могу найти себя.
Слезы катятся по моим щекам, а он смеется надо мной. Его пальцы ослабевают, и я вдыхаю воздух, чтобы попытаться успокоиться.
Он лезет в карман и достает маленький цветок оригами, который мне подарил мой добрый незнакомец.
— Посмотри на это дерьмо, — насмехается он и, прежде чем я успеваю сказать хоть слово, он рвет его, разрывая на клочки. Он выходит, хлопнув дверью.
Мое сердце разрывается, когда я смотрю на листки бумаги на полу. Я сползаю с кровати и собираю их. От прекрасного цветка не осталось и следа. Это просто беспорядок, как и я. Кусочки того, что было раньше, все разорванные и непоправимые.
Я не знаю, что произойдет завтра.
Кажется, с каждым днем становится все хуже.
Скоро от меня ничего не останется.
Это утро было только началом очередного катастрофического дня с Дмитрием. Обычно по пятницам я провожу арт-терапию со своими пациентами. Он не позволил мне, потому что они ехали в другую клинику на сеанс. Это было от одной катастрофы к другой.
Мы уже несколько часов дома. Саша пришел, чтобы начать смену, но Дмитрий настоял на том, чтобы остаться и торчать тут, как последний придурок.
Я была внизу с ними обоими, просто сидела в гостиной и смотрела телевизор. Безопаснее быть здесь с Сашей, а не одной в своей комнате, где Дмитрий может добраться до меня. Я так задыхаюсь, что чувствую, будто тону. Тону в печали и дерьме только от его присутствия.
В девять он встает, как будто собирается уйти. Однако проходит еще десять минут, пока он идет на кухню, чтобы сделать себе напиток.
Я задерживаю дыхание, когда он надевает куртку.
— Думаю, я мог бы провести выходные здесь с тобой, — говорит он.
Саша просто смотрит на него и не отвечает.
Дмитрий посылает мне воздушный поцелуй. А потом этот ублюдок просто уходит с этой улыбкой на лице.
Я встаю, когда дверь закрывается, и смотрю на Сашу. Он уже смотрит на меня.
Он подходит и останавливается передо мной.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
— Нет, я не в порядке. Что мне делать, Саша? — хрипло говорю я. — Не знаю, о чем думал мой отец. Это меня уничтожит. Постоянное присутствие Дмитрия в моей жизни меня убьет.
— Мне жаль, Изабелла. Хотел бы я чем-то помочь.
Кто может мне помочь?
Я знаю, что он не может. Он не может помочь мне так, как мне нужно, потому что мне нужно сбежать из этой тюрьмы, в которой я живу. Если он поможет мне сделать это, это смерть. Как и последний человек, который пытался мне помочь.
Однако есть одна вещь, которую Саша может сделать. Мне нужен перерыв. Я тону и мне нужно дышать. Если Дмитрий собирается быть здесь все выходные, то мне нужно к этому подготовиться. Мне нужна свобода на несколько часов.
— Саша, пожалуйста, выпусти меня. — Мне просто нужно немного времени. Мне нужно побыть одной некоторое время. — Просто немного времени, пожалуйста.
Его брови сдвинуты вместе. — Нам нужно быть осторожнее, чем когда-либо, Изабелла, — отвечает он. — Сейчас не самое подходящее время для тебя, чтобы вот так выходить. Все было в порядке, когда был только я. Другие охранники делали бы то, что я им говорю. Мы могли бы держать все в тайне. Дмитрий — ублюдок. Он только и ждет, когда я оступлюсь.
— Пожалуйста, Саша, мне нужен перерыв. Я не могу оставаться в этом доме взаперти, и я не могу находиться под пристальным вниманием Дмитрия на работе, — умоляю я, качая головой. — Ты же знаешь, что ждет меня через несколько месяцев, когда он будет со мной все время. Он убил Эрика, и он тоже станет моей погибелью. Ты же знаешь это. Ты мне как отец. Я знаю, ты видишь, как я страдаю.
Его взгляд цепляется за мой, и понимание переполняет его глаза. Понимание и печаль.
— Мне жаль, моя дорогая девочка, — выражает он свою скорбь. — Мне так жаль, что с тобой так много случилось. Твоя мать, должно быть, переворачивается в гробу.
Он знает меня всю мою жизнь и знает, что эта просьба отличается от любой другой, которую я делала для перерыва. Сегодня вечером мне это действительно нужно.
— Я обещаю, что буду осторожна и не задержусь надолго.