Он пьет меня и не прекращает брать, пока не останется ничего. Только тогда он отпускает меня и стоит, привлекая мой взгляд к массивной выпуклости его члена, упирающегося в переднюю часть его штанов.
Я искренне верю, что единственное, что осталось сделать, это снова меня трахнуть, но перемена в его глазах говорит об изменении настроения.
Страх снова возвращается ко мне, когда он кладет руки по обе стороны от меня и подходит прямо к моему лицу.
— Я не собираюсь снова тебя трахать, — говорит он с усмешкой. — И это не потому, что я не хочу. Я хочу. Ты же знаешь что хочу. Но сегодня я этого не сделаю.
Но он снова…
Мой разум настолько запутан, что я не могу сосредоточиться. Моя кожа горит от того, что мы только что сделали, и я в шоке от того, как мое тело отреагировало на него.
Мое тело?
Нет… это было не только мое тело. Это было все во мне. Я не просто отреагировала, и он прав. Я знаю.
— Почему? — шепчу я, и он выпрямляется.
— Потому что сейчас мы не можем быть парнем и девушкой в клубе. Это мы, и у тебя есть информация, которая мне нужна.
— Я не…
Он выпрямляется и качает головой в смятении. Очевидно, он все еще думает, что я лгу.
— Я не знаю, где мой отец.
— Тебе нужно поесть, — говорит он, игнорируя мой комментарий.
Он идет к двери, а я хватаю простыню и накрываюсь.
Я смотрю, как он уходит, но есть кое-что, что я хочу знать. Это не имеет отношения к моей ситуации и не поможет мне ни в какой форме, но это у меня на уме.
— Тристан, — останавливаю я его, и его рука замирает на дверной ручке. — Кого? Кого он убил? — В тот момент, когда я задаю этот вопрос, я жалею об этом.
— Я не могу говорить об этом с тобой. Не с тобой… дочь дьявола, — отвечает он, и мне становится так плохо.
Он входит в дверь, и меня охватывает оцепенение.
Мой отец — его враг, и я тоже.
Я не думаю, что смогу выбраться отсюда. Он не верит, что я говорю правду, и этот взгляд в его глазах сейчас был чистой ненавистью.
Я не глупая, я знаю, что Тристан не связался бы с моим отцом, как это сделал бы среднестатистический похититель, чтобы потребовать выкуп. Это не план. Я пытаюсь думать так, как думал бы он. Он хочет жизнь за жизнь.
Жизнь моего отца за мою, но Тристан хочет найти человека, которому удалось скрыться от мира.
Я знаю, что мой отец никогда не пожертвовал бы собой ради меня. Он скорее увидит меня мертвой, чем позволит этому случиться.
Он сделает все, чтобы вернуть меня, но только не это.
Если мы продолжим в том же духе, наступит время, когда я стану бесполезна, и Тристан поймет, что похитил меня напрасно.
Я не сомневаюсь, что он убьет меня, чтобы отомстить моему отцу.
Единственным способом покинуть этот остров может быть смерть.
Глава шестнадцатая
Тристан
Ебать…
Я даже не могу спросить себя, что, черт возьми, со мной не так.
Нет смысла.
Может быть, я сошел с ума от беспокойства за Доминика, или меня действительно одолевает похоть.
Нет… даже я могу признать, что это не то и не другое.
Да, я чертовски волнуюсь за Доминика, но я не буду использовать это как оправдание своим действиям. Я также не скажу, что был поглощен похотью и не мог мыслить здраво. Это звучит так, будто я не лучше животного.
Ответ прост: Я хочу ее снова. Я хочу снова ее трахнуть. Вот почему я смог сказать ей это.
Я не должен снова переходить эту черту и продолжаю издеваться над собой.
Слышать стоны, срывающиеся с ее губ, и ее готовность, чтобы я вылизал ее киску, сводили меня с ума. Я должен был это сделать. Мне это было нужно, как мне нужен был кислород.
Я сделал это, зная, что моего рта будет недостаточно.
Я хотел Изабеллу с первой нашей встречи. Может быть, задолго до этого, когда я впервые посмотрел на ее фотографию. Я был так сосредоточен на плане забрать ее, что не думал о своих внутренних желаниях, пока не сделал это.
Это был тот день в парке, когда мы говорили. Это был определяющий момент для меня, когда все изменилось. Это было, когда я понял, что в ней есть что-то, что меня притягивает.
Этот взгляд в ее глазах, который я узнал, меня порадовал. Теперь я как долбаный придурок, который изо всех сил пытается сосредоточиться.
Я иду в свою комнату и направляюсь в душ. Я скидываю одежду и включаю холодную струю. Как только я захожу, я позволяю воде течь по мне, пока я дрочу, как гребаный подросток. Я не могу вспомнить, когда в последний раз мне приходилось делать что-то подобное, но я не могу ходить и ставить гребаную палатку, когда рядом Кэндис.
Даже если бы ее здесь не было, и были бы только я и Доминик, я бы тоже этого не сделал, потому что он бы точно знал, что со мной. Я не хочу объяснять никаких чувств, которые я не должен испытывать к Изабелле, и сомневаюсь, что он поймет.