— Вот и все?
— Вот и все, что было много лет. С тех пор, как умерла моя мать. До этого я видела его чаще. Был период времени, который изменил все после ее смерти, и тогда меня отправили жить в Род-Айленд. До этого мы жили в России.
— Когда ты разговаривала с ним в последний раз?
— На прошлой неделе. — Она натянуто улыбается. — Он уходит на пенсию и хотел, чтобы я знала, что через шесть месяцев я выйду замуж за Дмитрия, когда это произойдет.
Мои брови хмурятся при упоминании брака. — Что?
— Думаю, это нормально. Отцы следят за тем, чтобы их дочери выходили замуж за мужчин, которые могут о них позаботиться. Но не в моем случае. Дмитрий — ненормальный человек. Это он убил Эрика.
Я крепко сжимаю задние зубы, когда слышу это. Я уже знал, что Дмитрий убил Эрика, из разговоров, которые слушал до того, как забрать Изабеллу. Но услышать, как она говорит мне, — это другое. Это злит меня, и мне жаль ее, зная, что она потеряла любимого человека, а ее отец хотел, чтобы она вышла замуж за человека, который его убил. Это вызывает у меня отвращение и дает мне больше возможностей заглянуть в ее жизнь.
Она отходит назад, садится на кровать, и кажется, что она собирается продолжить и открыться мне.
— Расскажи мне, что случилось.
— Эрик был одним из охранников моего отца. Мы познакомились, когда мне было восемнадцать. Он был из Братвы, как и все остальные члены круга, и происходил из семьи, которой мой отец доверял. Думаю, именно поэтому он никогда не ожидал, что он будет со мной таким. Мы собирались сбежать. Кто-то узнал о нас, и мой отец приказал его казнить. Дмитрий забил его до смерти молотком, а мой отец заставил меня смотреть. Он держал меня сам, чтобы я могла смотреть и чувствовать себя беспомощной, помня, что я ничего не могу сделать. Каждый день я думаю, что хуже… Быть вынужденной смотреть на смерть Эрика или смотреть, как мой отец убивает мою мать.
У меня пересыхает в горле. — Твой отец убил твою мать?
— Да. Я впервые сказала это вслух.
Я думал, что ее убил Джеймс Маззоне-старший, член Синдиката. Его убил Мортимер. На самом деле, это был первый раз, когда у них произошло убийство. Может быть, это потому, что люди играли на стороне дольше, чем мы думали.
Бля… Когда она сказала, что ей пришлось пережить худшее, чем мне, я подумал, что это слишком смело, не зная, что мне пришлось пережить. Теперь я вижу, что она была права.
Я встаю и подхожу, чтобы сесть рядом с ней.
— Изабелла… — хрипло говорю я.
Она любезно мне улыбается.
— Все в порядке. Просто есть вещи, для которых нет слов. Что кто-то может сказать о моей истории?
— Мне жаль, что ты потеряла их обоих.
— Спасибо. Я ценю это. — Она нежно мне улыбается, но тут же исчезает. — Кого он убил, Тристан?
Сегодня, когда эти слова слетают с ее губ, я не вижу в ней дочь Мортимера Вигго. Я вижу в ней только Изабеллу.
— Мою жену… — отвечаю я, и она подносит руку с цветком к груди.
— Ты был женат?
Я киваю. Иногда в это трудно поверить. Я был первым из моих братьев, кто женился, и первым, кто стал вдовцом. — Да. Это было всего на один день. Мы знали друг друга с тех пор, как были детьми. Шесть лет назад она умерла. Мортимер послал Влада убить ее. А потом восемнадцать месяцев назад он приказал убить моего отца.
— Мне очень жаль.
Мы смотрим друг на друга, и я вижу, что она хочет что-то мне сказать, но, как и я, не может.
Нет слов.
— Думаю, теперь мы оба знаем истории друг друга, — заявляю я, и она кивает.
— Ага.
Теперь я понимаю, почему меня так тянуло к ней. Я был прав.
Вопрос, что делать дальше, все еще висит в воздухе. Освободить ее — это очевидное решение, если она не может мне помочь, но я пока не могу этого сделать. Пока у нас нет плана. Она все еще рычаг, даже если не может помочь.
Но я не хочу сейчас об этом говорить и портить связь, которую мы только что установили.
План Б. ну, похоже, нам придется перейти к плану Б — дать Мортимеру знать, что его дочь у нас, и потребовать, чтобы он сдался.
Глава двадцать первая
Изабелла
Моя рука задерживается на ручке двери.