Господи… Я не могу поверить в то, что она мне говорит. Я киваю, точно зная, что она имеет в виду.
— Что произошло потом?
— Я отвезла его домой и наблюдала за ним всю ночь. Его поведение было просто совершенно нелепым. Я не знала, как ведут себя люди, когда они под кайфом, пока не увидела его, и тогда я поняла, что он не мог быть просто пьяным. Это случилось снова несколько месяцев спустя, в тот раз, когда его ограбили. Может быть, я была глупа, что наконец привлекла его внимание, я никогда не хотела верить в то, что с ним что-то не так. Я не хотела видеть очевидное, когда он попросил меня никому ничего не говорить. — Она вытирает слезу ладонью. — Он попросил меня помочь ему только потому, что знал, что я ничего не скажу. Других причин не было.
— Кэндис, я знаю, что ты значишь для него больше.
Она качает головой. — Я так не думаю, но это неважно. Важно то, что я думаю, что ему нужна помощь. Мне следовало сказать задолго до этого.
— Кэндис, почему ты не пришла ко мне?
— Я не знала Тристан, и, если говорить реалистично, я до сих пор не знаю. Я видела, как он нюхал, но мне не хватило времени, чтобы что-то установить. А сейчас? Правда была в его глазах, и у него пошла кровь из носа после того, как ты ушел.
Черт… Я не знаю, что, черт возьми, мне делать, особенно когда Доминик говорит, что он ничего не делает, и говорит мне держаться от него подальше.
— Мы разберемся, — говорю я, но не знаю, с чего начать, поэтому притягиваю ее к себе.
Глава двадцать шестая
Тристан
— У меня такое чувство, будто мы стоим на месте, — говорю я Массимо.
Я разговариваю по телефону в своей комнате. Это был самый длинный день в моей жизни.
Я избегал Изабеллы, потому что мне нужно было время и пространство, чтобы подумать, не поддаваясь эмоциям, сводящим меня с ума.
Массимо вздыхает, и наступает минута молчания.
— Я знаю. Это чертовски досадно, потому что нам удалось очень хорошо себя прикрыть. Нам повезло, что общее мнение среди людей Мортимера по-прежнему таково, что Изабелла сбежала, а Саша ускользнул. У нас никогда не было такой возможности нанести удар по могущественному врагу, как сейчас. Тристан, нам удалось его обмануть.
— Я знаю, брат, я знаю.
— Мортимер не готовится к нападению. Он готовится вернуть свою дочь и наказать охранника, который позволил ей сбежать. Нам нужно как можно скорее узнать, где находится этот человек, иначе это действительно будет означать войну, и я не смогу обеспечить безопасность всех. — Он звучит истощенным. — Тристан, я должен спросить… ты ей веришь? Изабелле? Это смело — идти на такой риск. Как ты можешь ей доверять?
Не думаю, что я смогу объяснить ему это так, как я это себе объясняю.
— Да, я ей доверяю. Ты можешь доверять этому? Ты можешь доверять мне? — Это обоюдоострый вопрос. Я хочу знать, может ли он все еще доверять мне, и я хочу знать, может ли он доверять моему суждению в этой ситуации.
— Ты же знаешь, что да, — отвечает он без усилий, и облегчение волнами накатывает на мое тело. — Я просто хочу знать, что мы поступаем правильно. Но, Тристан, что за черт? Часы тикают, а я в растерянности. Кроме как перейти к плану Б, я не могу думать ни о чем другом.
Мы согласились, что нам, возможно, придется быть морально готовыми к плану Б с самого начала. Я должен согласиться, и мы прыгнем вперед. Я просто думаю, что мы зашли так далеко с возможностью, которая у нас есть, чтобы упустить ее. Я не хочу связываться с этим, если есть что-то еще, что мы можем сделать.
Не знаю, сможет ли Изабелла подумать о чем-то большем. Может, о чем-то, о чем она раньше не думала. Я склонен думать, что если бы что-то было, она бы уже мне сказала.
— Дай мне подумать об этом еще несколько дней, — сообщаю я. — Не думай пока о плане Б. Наше молчание в этой миссии пошло нам на пользу. Еще несколько дней нам не повредят, особенно если мы перейдем к плану Б. У нас еще есть время передышки, пока они думают, что она сбежала. Давай используем его в своих интересах.
— Ладно. Мы найдем время, чтобы подумать и собраться с мыслями. Думаю, Изабелла все равно будет большим преимуществом.
— Да, — соглашаюсь я. — Так и есть.
— Где Доминик? Я писал ему ранее, но он не ответил.
Черт возьми… Я пока не хочу рассказывать ему о Доминике. Не тогда, когда он так беспокоится обо всем остальном. Но я должен ему что-то сказать. Смысл доверия человека в том, чтобы его сохранить. Поэтому я не могу сейчас лгать ему или обходить проблему стороной.
— С Домиником что-то происходит, Массимо. Я пока не могу быть уверен, но я узнаю.