Однако она не помнила, чтобы Кара жаловалась на то, что ей было жарко, и она обливалась потом. Ещё одна судорога пронзила тело, и Лиллиана застонала. Кара говорила, что они были болезненными, будто кто-то сжимал внутренности. Но тут было больше похоже на то, как если бы кто-то провёл по ним раскалённым докрасна лезвием.
— Ты бледна, как привидение, Лилли.
Что-то не так. Нет, всё в порядке. У неё паранойя. Азагот положил ладонь ей на лоб, проверяя температуру.
— Неужели все эти Хиксы должны быть такими?
Она услышала панику в его голосе, но не сами слова. В ушах звенело. В голове стучало. Внезапно волна агонии окутала Лиллиану и сжала так сильно, что она закричала. Смутно она услышала, как Азагот выкрикнул её имя, когда тёплый поток растёкся между бёдер.
— Лиллиана? Лиллиана!
Его голос звучал то громче, то тише, когда комната начала качаться. Раздавались крики. Ещё больше боли. Мысли путались.
А потом, наконец… ничего.
— Зубал!
Ужас охватил Азагота, когда он позвал своего лейтенанта, одного из немногих падших ангелов, которым доверял жизнь свою и жизнь своей пары. Голый и совершенно об этом не заботящийся, он рывком распахнул дверь спальни и снова закричал. Был много крови… очень много. — Зубал! Звони Идесс. Нужен доктор. Немедленно!
Зубал уже бежал по длинному тёмному коридору в сторону спальни, но резко остановился, выхватывая телефон из кармана джинсов.
— И приведи Кат, — добавил Азагот. Кат лучшая подруга Лилли в Шеул-Гра. И что не менее важно, она женщина. Конечно, женщина знает, что делать. У них инстинкты и всё такое прочее. Верно?
Лиллиана вскрикнула, и он бросился к ней, чувствуя, как сердце подскакивает к горлу. По крайней мере, она в сознании. Он сказал себе, что это хороший знак.
Но реальность, когда кровь растекалась лужей по матрасу под ней, пропитав белую ночную рубашку для беременных, говорила о другом.
— Что со мной не так? — прошептала она, и взгляд янтарных глаз остекленел, на поверхности мерцали отблески боли и страха.
Он подхватил её обмякшее тело и прижал её голову к своей груди, успокаивая единственным известным способом.
— Я уверен, что это ерунда, — сказал он с уверенностью, которой не чувствовал. — Но доктор уже в пути.
Азагот надеялся, что Идесс приведёт Призрака, но на данный момент был бы рад любому целителю.
Он взял свои слова обратно. Небеса предложили прислать команду, чтобы помочь с родами, но он не доверял никому из них. Ангелы — крайняя мера.
Лиллиана подняла на него глаза, её бледное лицо светилось доверием, и его сердце одновременно наполнилось любовью и разорвалось от ужаса. Он нежно погладил её по каштановым волосам, встревоженный тем, какими ломкими они казались на ощупь. Что-то было очень, очень не так.
— У меня кружится голова, — прошептала она. — У меня идёт кровь?
— Немного, — сказал он, чувствуя себя совершенно комфортно от этой лжи, хотя и поклялся быть честным. Ей не нужен стресс от осознания того, что она потеряла достаточно крови, чтобы убить человека. — Ты чувствуешь ребёнка?
— Нет, — сглотнула она.
Закрыв глаза, он ментально потянулся и соединился с ребёнком, как и тогда, когда Лиллиана впервые вернулась. Услышал… нет, почувствовал, как ребёнок назвал его «отцом». С тех пор каждую ночь он просыпался с умиротворённым ощущением того, что ребёнок прикасается к нему. Не физически, а ментально. Теперь, когда Лиллиана дома, впервые в своей жизни он с нетерпением ждал возможности поспать.
«Привет, Малыш Жнец. Ты здесь?»
Он не ожидал ответа, но всё равно было обидно, что ничего не последовало.
Звук тяжёлых шагов эхом донёсся из коридора, и мгновение спустя Призрак, Идесс и Кат одновременно ворвались внутрь. Двое сыновей Азагота, Джорни и Эмерико, шли за ним, но остались в дверном проёме, как молчаливые, обеспокоенные стражи. Призрак шагнул к нему, его позолоченный стетоскоп свисал поверх чёрной медицинской формы с вышитым на кармане специальным кадуцеем ЦБП. Азагот никогда не встречался с нашумевшим инкубом лично, но был примерно таким, как Азагот и ожидал: высоким, мрачно красивым и мускулистым. Орудия труда демона секса.
— Что происходит? — спросил он, его голос сочился уверенностью и профессионализмом, когда он бросил медицинскую сумку на изножье кровати. Азагот не был уверен, испытал ли он облегчение или разозлился из-за того, что парень сохранял самообладание, в то время как сам был на грани потери своего.
— Она потеряла сознание, — сказал Азагот, осторожно перекладывая Лиллиану с колен на матрас и подушку, стараясь, насколько возможно, избежать крови. — С ней всё было в порядке, а потом она…