Она ненавидела то, что он всё понял. Предатель внутри Шеул-Гра хорошо выполнил свою работу.
— Ты приказал своему предателю отравить меня, чтобы отправить в больницу. Отличная работа. Ты чуть не убил ребёнка.
Он фыркнул, и она могла поклясться, что из его носа повалил дым.
— Мы дали тебе рассчитанное количество, которое ребёнок мог бы пережить с помощью Призрака. Но мне действительно было всё равно. Ребёнок не важен. Мне нужно было, чтобы ты смогла выжить в Шеуле. Воздействие препарата на ребёнка было несущественным. — Он пожал плечами. — Но поскольку отродье Азагота выжило, я могу использовать вас обоих, чтобы получить то, что хочу.
Холодок пробежал у неё по спине от неприкрытой ненависти, которую она увидела в чёрных глазах.
— Я же говорила, он никогда не станет сотрудничать.
— О, вот тут ты ошибаешься. — Он ухмыльнулся и крепче сжал восьмидюймовый коготь, когда двинулся к ней. — Он обязательно станет.
Глава 11
Азагот почувствовал момент, когда Хокин и Сайфер вернулись в Шеул-Гра.
«Пожалуйста, пусть они принесут хорошие новости».
Но независимо от того, сколько надежды он таил в сердце, в глубине души знал, что ничто из того, что скажет Хокин, не будет хорошим.
Последние пятнадцать минут он провёл, протирая дыру в полу библиотеки, изнывая от страха. У него был небольшой перерыв в размышлениях, когда он позвонил Зубалу, чтобы ввести в курс дела и попросить расследовать отравление Лиллианы. Падший ангел был полным мудаком и очень способным, когда дело доходило до допросов. Азагот просто надеялся, что быстро найдёт предателя. Его терпение на исходе, как и барьер, отделяющий Рай от Ада.
Раздался стук в дверь, и мгновение спустя вошёл Хокин, его тяжёлые шаги отдавались похоронным звоном. Выражение его лица сказало всё, и Азагот почувствовал, как рушится его мир.
— Говори, — сказал он голосом таким же разбитым, как и его сердце.
— Они так и не добрались до острова Ареса. — Хокин остановился посреди комнаты, его руки безвольно повисли по бокам. — Кто-то переделал Хэрроугейт больницы. Они высадились на каком-то случайном острове в Тихом океане, где падший ангел и орда демонов устроили им засаду. — В его голосе прозвучали неприкрытые эмоции, и Азагот собрался с духом. — Джорни и Мэддокс мертвы. Лиллиана… — «Нет. Не говори этого. Не. Говори». — Мы нашли только тело Фантома и… это, — Хокин достал из кармана телефон и протянул Азаготу. Рука Азагота задрожала, когда экран включился.
Появилось видео, и Азагот на нетвёрдых ногах наблюдал, как убивают его сыновей, а Лиллиана сражается с подавляющей волной демонов. Она оказала адское сопротивление, и на мгновение он молча подбодрил её, надеясь вопреки всякой логике, что она сбежала. Видео резко оборвалось, и экран заполнил новый кадр. Он прищурился на тёмную картинку. Это прямой эфир? Лиллиана. О, чёрт возьми, нет.
Его кровь застыла в жилах при виде его пары, скорчившейся у трона из черепов, уткнувшейся в него лицом и обхватившей живот руками, словно защищаясь.
Она была обнажена, кожа испачкана кровью.
— Лилли, — прохрипел он.
Эфир прервался.
Отчаяние сокрушило Азагота, затем им овладело медленное, мучительное ощущение того, что его зажали между двумя раскалёнными докрасна валунами. У него перехватило дыхание. Его мысли. Его рассудок.
— Кто-то причинил ей боль… кто-то посмел причинить ей боль!
— Отец…
Комната начала смещаться. Пол прогибаться.
— Я должен найти её. — Его голос был тихим, едва слышным из-за биения пульса в ушах. — Я должен найти её.
У него не было ни плана, ни способа найти Лиллиану, но он знал, что должен выбраться отсюда. Должен выбраться из Шеул-Гра. К чёрту контракт с Раем и Адом.
— Отец, пожалуйста, успокойся…
Его рёв сотряс здание. Плитки пола раскололись. Трещины зигзагами побежали по стенам. Куски камня с потолка посыпались вниз. Хокин закрыл уши и закричал от боли.
Агония пронзила Азагота, когда ярость вскипятила кровь в венах и содрала кожу с тела. Кости сломались, а челюсть вывихнулась, когда его внутренний демон вырвался наружу, пробивая потолок и царапая стены массивными крыльями. Мысли Азагота спутались, когда их поглотил чистый инстинкт. Его сотрясала необходимость сбежать из этого ада, который он сам создал.