Словно услышав мысли Азагота, гриминионис, мужчина трёх футов ростом, закутанный в чёрный плащ, выскочил из винтовой лестницы позади и пронёсся к алтарю в центре зала. Место, где он родился. Благодарный за то, что отвлёкся от соблазна адского огня, Азагот похлопал по крышке алтаря.
— Запрыгивай сюда, Азраэль. Не думаю, что будет больно. По крайней мере, не так сильно, как твоё создание.
Азраэль, получивший ангельское имя Азагота, был первым гриминионисом и формой, по которой были созданы остальные. Что бы с ним ни сделали, остальные получат то же самое. Именно поэтому Азраэль никогда не покидал Шеул-Г ра.
С лестницы в комнату донеслись тяжёлые шаги, и мгновение спустя Гадес нырнул в дверной проём, его синий ирокез задел верхнюю часть косяка и поднял облако пыли.
— Какого чёрта ты вызвал меня во время еженедельной инспекции Чистилища? — Он хмуро посмотрел на Азраэля, отряхивая пыль с обнажённых плеч. Парню не нравились футболки, на что его подруга Катаклизм жаловалась, потому что не могла купить ему какую-нибудь традиционную человеческую одежду под названием «уродливый рождественский свитер». По крайней мере, Гадес круто выглядел в брюках, даже если они были облегающими, вызывающими тошноту, и меняющими цвет.
— И что ты с ним делаешь? — Азагот достал стеклянный флакон и пластиковый контейнер из сумки, которую он принёс. — Улучшаю навыки.
Взгляд Гадеса переместился к адскому огню, и тоска замерцала в льдисто-голубых глубинах глаз. В отличие от Азагота, он никогда не прикасался к пламени, но чувствовал приток зла и силы, которые оно несло. Пот выступил бисеринками на его лбу и груди, когда он боролся с притяжением, и резким, нескоординированным движением развернулся к Азаготу.
— Улучшаешь навыки? — хриплым голосом спросил он, пытаясь противостоять адскому пламени. — Для чего? Чтобы эффективнее собирать души? Они чувствуют смерть за несколько секунд.
Гриминионисы собирали не только злые души. Иногда они приносили и сомнительные человеческие души, и Азаготу приходилось разбираться с ними. Оставить их себе или отправить на Небесную переработку, скорее всего, в то, что одни называют Лимбо, а другие Чистилищем, где они пробудут до Судного дня. Но вопрос Гадеса справедлив. За тысячи лет Азагот не внёс никаких изменений в созданных им маленьких помощников-демонов. Не было нужды. За заметным исключением Сатаны, никто никогда не угрожал ему или его семье.
Всё изменилось.
— Представь, насколько эффективнее они собирали бы души, не приходись им ждать смерти? — Азагот налил драгоценную каплю жидкости из флакона в чашу, сделанную из человеческого черепа. — Будь у них возможность убивать.
— Они уже могут.
— Только если я разрешу. — Даже тогда способность вызывать сердечный приступ или аневризму лишь временная. — Я собираюсь одарить их всех. Навсегда
— Интересно. — Гадес наблюдал, как Азагот шестом подтолкнул чашу к краю огня. — Но разве Небеса не охренеют.
— Да. — То, что Азагот собирался сделать, не просто запрещено; это эпический запрет, как сказал бы его сын Джорни. В последнее время он был в эпическом ударе, используя «эпически» как любимое — и часто употребляемое — слово. — Вот почему я им не скажу.
— А… зачем? — Гадес вытер пот со лба. — Я всегда думал, что у гриминионисов есть сила убивать. Но почему сейчас?
Обычно Азагота раздражали расспросы, но Гадес был с Азаготом тысячи лет, и какие бы планы ни строила для него судьба, Гадес был связан с ними.
Пламя лизнуло чашу, и жидкость внутри, яд из клыков сатаны, начала испаряться. Азагот притянул чашу обратно и осторожно поставил на алтарь рядом с Азраэлем.
— Ты сам сказал вчера — дерьмо становится странным. После смерти Баэля будут последствия, и я не доверяю Небесам. Он давно перестал доверять ангелам, и теперь, когда больше не отвечал за создание Мемитимов, его полезность, по их мнению, могла уменьшиться. Ему нужно действовать на опережение, чтобы защитить себя, свой мир и свою семью.
— Ты не убивал Баэля, — указал Гадес. — Его уничтожил Сайфер. Молок захочет отомстить ему, а не ему.
И разве это не больная тема? Азагот хотел смерти Баэля. Он хотел сам убить — и забрать душу — падшего ангела, который убил нескольких сыновей и дочерей Азагота. Но его уничтожил Сайфер, и душа Баэля слилась с душой его брата-близнеца Молока.