Габриэл прислонился спиной к обломкам. Рана так и не затянулась. Даже в человеческом мире она бы ещё не затянулась, но появились бы признаки заживления. Если Габриэл не вернётся на Небеса в ближайшее время, его силы иссякнут, и он окажется здесь в ловушке. Что в любом случае должно произойти. Азагот не мог придумать лучшего заложника, чем архангел. Вероятно, отчасти, поэтому Габриэл пришёл в образе Джима Боба. Кроме того, он не мог допустить, чтобы кто-то на Небесах узнал, что он контактировал с Азаготом. На Небесах строгие правила относительно того, кому разрешалось с ним связываться, и ещё более строгие правила относительно того, кто мог войти в Шеул-Гра.
— Предупредить о чём?
— О Совете. Они санкционировали твоё уничтожение.
Азагот похолодел внутри. Чёрт возьми. Похолодел.
— Они что?
— Азагот, послушай…
— Милорд! — Разр бежал к ним со стороны портала. — Два ангела просят разрешения войти. Они говорят, что Хокина вызвали по делу, поэтому они принесли молоко для Райки.
— Это ловушка, — предупредил Габриэл. — Я уверен, что они что-то сделали с Хокином. Если не ответишь или откажешься, они попытаются взломать защиту портала.
Оскалившись, Азагот развернулся к Разру.
— Не отвечай. Это даст больше времени, чем отказ. Найди Сайфера. Скажи, чтобы следил за заклинанием портала. — Разр убежал, а Азагот повернулся к Габриэлу. — Что ещё они собираются делать?
— Не знаю. Они выгнали меня с собрания после того, как отключили Ривера.
— Ч то они сделали с Ривером?
— Они коллективной силой сдержали его — боялись, что он предупредит тебя.
— Но не побоялись, что ты предупредишь меня?
— Они не знают, что я связывался с тобой. — Он закрыл глаза и сделал пару глубоких вдохов, прежде чем продолжить. — Но им хватило обеспокоенности предупредить меня, если я с тобой свяжусь, отвечу за тяжкое преступление.
Ошеломлённый новостью Азагот отступил на шаг. Тяжкое преступление каралось по-разному: от заключения в мучительной изоляции до казни, но самым распространённым наказанием было изгнание с Небес. Габриэл рискнул всем, чтобы предупредить Азагота, что Небеса снова его подставят.
Зазвонил его телефон, и он выхватил его из кармана. Номер был незнакомым, но, как только он ответил, узнал голос на другом конце провода.
— Ты знаешь, чего я хочу, Азагот, — сказал Молох. — Отпусти Сатану сейчас же, или Лиллиана окажется в моей постели сегодня вечером, а к утру будет мертва.
— Ублюдок, — выдохнул он. — Если тронешь её…
— О, я не собираюсь её трогать. Для этого есть раскалённые кочерги и булавы.
— Ты умрёшь в муках, — поклялся Азагот. — Ты будешь молить меня о пощаде, а я буду смеяться.
Повисла долгая напряжённая тишина, а затем Молох тихо сказал:
— Тебе следует знать, что твои ангельские приятели послали убийцу, чтобы тот расправился с Лиллианой. Просто к твоему сведению. О, и Азагот? Я только что передумал. У тебя есть время до Часа Кроноса, чтобы освободить Тёмного Лорда. — Он посмотрел на часы. Час Кроноса — три часа ночи, когда бьют часы на горе Мегиддо в Израиле, когда барьер между всеми мирами становится самым слабым, а сверхъестественные силы достигают своего пика. До этого оставалось меньше двух часов. — Если не подчинишься, Лиллиана умрёт через пару часов, а раскалённые кочерги я приберегу для твоей дочери.
Затем он повесил трубку.
В его груди, словно летняя гроза, нарастал жаркий, бешеный гнев. Внутренний зверь вибрировал от потребности в освобождении, когда он набросился на Габриэла.
— Молох сказал, что ты послал убийцу, чтобы убить Лиллиану, — прорычал он. — Это правда?
— Возможно. — Габриэл сглотнул. — Камаэль сказал, что у них был шпион внутри организации Молоха. Низкого уровня, жалкий страж падших ангелов или что-то в этом роде. Он сказал, что не может вызволить Лиллиану, но может убить. — Конечно. Если бы Лиллиана была мертва, у Молоха не было того, что могло бы повлиять на Азагота, и Небесам не пришлось бы беспокоиться о том, что он освободит С атану.
Ублюдки, изменники, лжецы, самодовольные придурки. Ярость не давала мыслить.
— Ты помог мне, — сказал он низким, хриплым голосом своего зверя, — и теперь я помогу тебе. Уходи. Уходи, пока я не передумал.
Сильное землетрясение сотрясло округу. Ангелы пытались прорваться внутрь.
С Азагота довольно. С него, чёрт возьми, довольно. Зажатый между двумя огромными армиями, он видел только один выход. Мир должен сгореть, а он держал в руке спичку.
Глава 32
Дикая ярость волнами прокатывалась по телу Азагота, когда он стоял на краю бесконечной пропасти, не сводя глаз с вращающегося хрустального куба, зависшего над пустотой. Изнутри куба не доносилось никаких звуков, но он решил, что все крики, стоны и плач звучали в первые месяцы заточения.