Он согнул пальцы с когтями, глядя на тюрьму, в которой Сатана, Король Демонов, его сын Люцифер и один предатель-архангел будут находиться ещё девять веков. Злая душа падшего ангела, породившего Люцифера, тоже была там, и её разлагающиеся останки составляли компанию остальным трём.
Прямо сейчас Азагот мог бы освободить их всех. И начать предсказанный Конец Света намного раньше. Но он вернёт Лиллиану.
Если только Молох всё равно не убил бы её или, что хуже, не спас для Сатаны.
Тёмная волна энергии поглотила его, поднимаясь из пустоты.
«Отпусти меня, и я верну тебе Лиллиану».
Голос Сатаны был эхом, окутанным болью в голове Азагота. Великолепная боль, как оргазм, который длился слишком долго. А за этим последовало узнавание, осознание уникальной энергии Сатаны… и его разума. Какой бы тёмной ни была энергия демона на Небесах, она была каплей по сравнению с океаном злобы, которым стала сейчас.
— Откуда ты знаешь о Лиллиане? С кем общался?
И как, чёрт возьми, он мог с кем-то общаться?
«Я знал, что когда-нибудь окажусь в ловушке. Думаешь, у меня не было нескольких планов на случай непредвиденных обстоятельств? Азагот. Азраэль. Послушай меня, мой старый друг. Вместе мы сможем разорвать твой контракт. Ты освободишь меня… а я освобожу тебя».
Азагот задыхался от мучительной агонии, вызванной голосом Сатаны… и его словами. Свобода. Она была у него лишь однажды в жизни, когда он изолировал себя в человеческом мире. Он был одинок, слишком чувствителен, чтобы с кем-то общаться, но был свободен от всего, включая обязательства.
«Мы воссоздадим Шеул-Гра в тени разрушенного мира людей, и это будет рай для душ. Это больше не будет местом наказания, а станет новым Эдемом, где мои демоны будут питаться душами людей, покинутых ангелами. Ты будешь управлять им без надзора с Небес и сможешь свободно приходить и уходить. — Азагот застонал. — Отпусти меня! Я дам тебе свободу жить где угодно».
— Да! Подожди, нет.
Он покачал головой, пытаясь избавиться от голоса в голове, и капли крови брызнули из носа, разлетевшись по скале.
«Лиллиана страдает, пока ты колеблешься».
— Будь ты проклят! — закричал Азагот, ненавидя себя за то, что собирался сделать с миром. — Пообещай, что не причинишь ей вреда. Пообещай, что никто не причинит вреда ни ей, ни кому-либо из моих детей, или я уйду.
«Клянусь, Азраэль».
— Убеди меня, Принц Лжи. — Где-то глубоко внутри, под демонической чешуёй, покрывающей звериное тело, Азагот не хотел, чтобы его убеждали. Убедить Лиллиану в том, что она будет в безопасности от Сатаны, означало освободить его и вызвать разрушения поистине библейских масштабов.
«Я практически чувствую боль твоей нежной спутницы, пока ты колеблешься».
— Убеди меня, чёрт возьми! — Азагот чувствовал, что Сатана взволнован. Он на верном пути. Вот… вот где он был настоящим мастером. Будучи выдающимся эмпатом, он первым обнаружил обман Сатаны и заговор с целью свержения руководства Небес. Он знал, о чём думает мужчина. Что чувствует. Азагот знал, как на него воздействовать. — Убеди меня, почему я должен верить, что ты пощадишь мою семью, когда поклялся поставить меня на колени. Когда ты угрожал начать убивать Мемитимов, если я не перестану их создавать. Ты презираешь меня. Так скажи мне, почему я должен хоть на секунду подумать, что ты сдержишь своё слово.
«Презираю? Дурак, я не ненавижу тебя. А бесконечно благодарен тебе. Я потерял Небеса, но взгляни, что построил! Собственный мир и силу, которую невозможно представить. Религии превозносят и боятся меня. Я обладаю большей властью над людьми, чем Бог. Разве ты не видишь, Азагот? Ты был моим спасителем. Стань моим спасителем ещё раз».
— Довольно убедительно, — хрипло сказал он, потому что так оно и было, и это возвращало его на опасную территорию. — Мне понадобится твоё сотрудничество в нашем новом мире, так зачем мне нарушать слово?
Возможно, это правда, но всё же… чёрт, ему нужна хоть одна причина, чтобы не делать этого. Только одна. Он должен заставить Принца Лжи говорить, хотя каждая секунда могла означать новые страдания для Лиллианы.
«Мне так жаль, детка».
— Если я сделаю это, хочу, чтобы Молоха доставили к моей двери. Живым.
«Хорошо. А потом я зарежу эту вероломную свинью Войну и подарю тебе его остров. Лиллиане и вашей дочери там понравилось бы, да?»