Она никогда по-настоящему не ценила связь между матерью и ребёнком, но теперь поняла. Боль от такого расставания сильнее всего, что ей приходилось испытывать. Она выходила далеко за рамки физической боли от набухшей груди или ощущения пустоты в животе. Лиллиана даже не знала, всё ли в порядке с ребёнком. Флейл могла солгать.
Кто-то закричал, и она заставила себя на время забыть о своём горе. Скоро придёт время для отчаяния.
Демоны столпились у дверей, но часть из них расступилась, освобождая Флейл путь в дальнюю часть большого зала. Она выглядела готовой к битве: её чёрные как смоль волосы были собраны в хвост, а тело защищала какая-то гибкая чёрная кожаная броня, которая, без сомнения, была намного прочнее, чем казалась. У падших ангелов была привычка изготавливать доспехи из шкур демонов, что давало им различные особые защиты в зависимости от вида демона, которому не повезло лишиться своей шкуры.
— Что происходит? — спросила Лиллиана, когда падший ангел поднялась на платформу, топая сапогами по ступенькам.
— Молох говорит, что нападение Азагота неминуемо, — сказал Флейл, и Лиллиана не смогла сдержать безмолвный возглас: «Да!» — Он готовится к тому, что пара миллионов душ заполонят землю. — Она преодолела последнюю ступеньку, и волосы на затылке Лиллианы встали дыбом. Она не знала почему. Возможно, дело в том, как шла Ф лейл. Или в том, как она смотрела на Лиллиану. Или в выпуклости в форме кинжала под её длинным чёрным плащом. — Похоже, — продолжила Ф лейл, — что Азагот сделал глупый выбор, не освободив Сатану.
Лиллиане хотелось плакать от облегчения и ужаса. Это хорошая новость. Потрясающая новость, которая сохранит все миры почти на тысячу лет. Но это также означало, что она, скорее всего, сейчас умрёт.
А Азагот… как бы он отреагировал на её смерть? Вернулся бы он к тому, каким был до её появления? Сможет ли их дочь в его руках развеять злобу, которая сопровождала его на протяжении тысячелетий?
Опять же, при условии, что Флейл не солгала.
Флейл приблизилась, и Лиллиана инстинктивно потянулась к своей силе. Конечно, она недоступна, и единственным результатом этой попытки стало то, что её крылья запульсировали. С каждым шагом Флейл пульс Лиллианы учащался. Она небрежно поджала под себя ноги и встала, стараясь сделать вид, что ей любопытно происходящее вокруг, хотя на самом деле она лихорадочно придумывала, как дать отпор. Она могла бы использовать оковы в качестве оружия. Цепь хорошо бы обвилась вокруг тонкой шеи Флейл. Но в распоряжении Флейл силы падшего ангела, в то время как Лиллиана была слаба, как человек. Ей пришлось бы действовать быстро, чтобы схватить то, что, как она была уверена, находилось под плащом Флейл.
— Флейл
Флейл огляделась с задумчивым выражением лица.
— М?
— Молох собирается убить меня, да?
— Нет, — сказала она, но облегчение Лиллианы длилось всего мгновение. — Я. — Флейл не смотрела на неё, когда отстёгивала цепь, которая связывала Лиллиану с троном, и резко дёрнула. — Пойдём.
Лиллиана не сдвинулась с места, что было бессмысленно. Флейл могла с такой же лёгкостью убить её здесь, как и где-либо ещё. Возможно, это инстинкт, не позволяющий слепо идти на смерть. Возможно, известная опасность лучше неизвестной. Что бы это ни было, у Флейл не было на это времени, и она дёрнула сильнее, стаскивая Лиллиану с платформы.
— Я должна это заснять, дура, — огрызнулась Ф лейл. — Я думала, может, ты захочешь немного уединения, но если предпочитаешь, чтобы эти подонки смотрели и участвовали, я могу с лёгкостью сделать это здесь.
О, ну и дела, как… предусмотрительно?
Но уединённость означала, что у Лиллианы будет больше шансов уговорить Ф лейл, не делать этого. Не то чтобы Флейл была разумной или что-то в этом роде, но если бы она сказала правду о ребёнке, возможно, ей хватило бы сочувствия, чтобы поддаться уговорам. Возможно, это глупая мысль, но в тот момент Лиллиана была в отчаянии.
— Если ты так ставишь вопрос, полагаю, уединение было бы кстати, — сказала она, мрачно усмехнувшись, когда Флейл растерянно оглянулась. Что? Лиллиане нельзя было быть саркастичной и вежливой в свои последние минуты?
Она позволила Флейл вести себя, как собаку на поводке, пока они не дошли до какого-то сада. Он был прекрасен в своей жуткой, пугающей красоте. Все растения были либо чёрными, либо опасными: от цветущих по ночам роз с тёмно-зелёными стеблями и шелковистыми полуночными цветами до ярко-синих ирисов, которые чернели, когда им хотелось крови.
— Я что, стану пищей для растений? — спросила Лиллиана совершенно серьёзно. Здесь были большие стручки, которые могли переварить её целиком.