Шерп робко обратился с фюреру:
- Нужно увеличить выпуск боеприпасов. У нас есть данные, что русские формируют новые резервы!
Гитлер зашипел:
- Когда я слышу - резервы, мне это действует на нервы! Ну давай, наци номер один жаждет крови!
Борман хрипя проорал:
- Акт первый! Смертная казнь!
Гитлер ткнул пальцем в живот Бормана.
- Смерть основа всего! Убийство возвышает личность. Я фюрер воплощение смерти, ада и пороков.
Борман снова пропел:
- Верю я что без тебя мне будет плохо, и никто не облегчит своих страданий, но поверь что никогда петух на зоне, не сумеет "напердеть" на подаянье!
Окружение фюрера снова загигикало. Борман подал знак, нажал на клавишу. Сотня громадных усиленных специальными электрическими установками труб, извергли водопад звуков. Это напоминало рев лавины тигров.
Гитлер заметил:
- Моя сексуальная фантазия, за одну ночь изнасиловать тысячу тигров и львов!
Окружение хором воскликнуло:
- Ты выше и круче всех фюрер!
Гитлер выпятил грудь, тряхнув орденами:
- Еще будучи пятилетним мальчиком, я изнасиловал мамонта!
После этих слов окружение Гитлера, прославленные генералы подались в стороны, на перекошенных физиономиях был нарисован ужас. Еще бы такой сексуальный гигант фюрер!
Борман рухнул на брюхо и заскулил:
- Пощади нас Аполлон!
Гитлер оскалился:
- Кто?
Борман ударил лбом к ковер:
- Я хотел сказать Зевс!
Гитлер истошно завизжал и пнул Бормана сапогом в зад:
- Мало! Сравнить меня с греческим божком! Убью, зарежу, пасть порву, моргалы выколю, на ленточки изрежу!
Фюрер неожиданно успокоился:
- Ну ладно теперь будем казнить! Наслаждать приятным зрелищем! Кстати кого казнят?
Борман хитро прищурился:
- Одну очаровательную диву!
Гитлер облизнулся:
- Блондинку!?
Борман кивнул:
- Да и офицера связи! Будем теперь вместе, от оргазма кукарекать!
И снова смех, вообще весь гитлеровский штаб напоминал сборище кретинов и шутов. Просто какие-то животные. Гитлер крикнул:
- Всем молчать, когда фюрер смотрит!
Отвратительное представление началось.
Елизавета Петрова молоденький лейтенант погранвойск, была ошарашена. Слухи о возможном начале войны ходили уже два месяца. Но все равно как-то не верилось... Будучи неглупой девушкой, Елизавета не разделяла пафосного форс-мажора официальной доктрины - будто красная армия всех сильнее. Ее дядя сражался на финской войне, был ранен и очень горячо, с жаром рассказывал о ее ходе.
- Наши танки медленно текли как кисель из кастрюли. Впереди двигались грозные СМК с двумя дулами, по шестьдесят тонн. Своего рода таран для взлома обороны. А грохочут то как! Раскаты грома как писк мыши, по сравнению с ревом быка. А под гусеницами рытвины. Несколько дней назад была оттепель, черная земля покрылась ледяной коркой. Танки прут все медленнее, их догоняет кавалерия. Тысячи всадников, их приходится сдерживать, чтобы не обогнали танки. А впереди финны заложили мины, и закопанные бочки с нефтью. Множество наших танков горело как свечки. Страшное зрелище, особенно ранней полярной ночью, бензин и нефть разливались, смешивались с тающей водой. Кони испугались и бешено ржали, их жгло и живая лавину ринулась на пехоту. Зрелище просто ужасное, танки не могли, ни остановиться, ни развернуться. Да и командование запретило нам останавливаться.
Если идти то только вперед - ломая противника. А танки взрывались и горели, кавалерия потоптала собственную пехоту. Наступление захлебнулось, казалось звезды рухнули с неба.
Дядька закашлял кровью и прервался. Глотнул сто грамм и продолжил.
- Вот так без разведки, без авиационного прикрытия мы поперли. Дрались всю зиму и половину марта, укрепления прорвали, но тысяч двести наших солдатиков, никогда не порадуются победе. Свет для них навсегда померк.
Девушка удивленно спросила:
- Неужели так много?
Дядька кивнул:
- Точно я думаю никто не знает, но трупы вывозили эшелонами. Это было жутко. Нас заставили идти на штурм обороны, а финны выкашивали наши шеренги. Просто дикое безумие.