— Боримир Аскольдович, есть какие-либо жалобы? — начал я.
Жалоб у него не было.
— Только Гапонову я уже все сказал! — произнес он взвинченным нервическим тоном. — Кражу в ларьке признаю, но только одну! И там дверь была открыта, гражданин следователь!
— Я здесь по другому поводу! — оборвал я.
На столе стоял миниатюрный магнитофон, уже остановленный на нужном месте. Включил. В комнате возник приятный голос мертвеца.
— Допрос остановлен в 14.32.
И без паузы (для магнитофона).
— Допрос возобновлен в 14.50.
Остановив магнитофон, я спросил.
— О чем вы говорили целых 18 минут?
Пальгуев осклабился, ошибочно считая улыбку обаятельной и сказал:
— В уборную я ходил, гражданин следователь!
Тут не выдержал Шебутаев (как он до сего момента сдерживался только):
— Колись, гнида! Чего аппарат выключали? О чем базар был?
И продемонстрировал намерение расквасить задержанному нос. Я его остановил:
— Держите себя в руках, капитан!
Затем повернулся к задержанному:
— Слушай меня внимательно, Дрозд! Убит следователь Комитета. Ты еще можешь соскочить как свидетель. Но если начнешь врать и волынку тянуть, пойдешь по 105-й части второй и уже к вечеру будешь висеть на виселице!
— Не имеете права! — истерически взвизгнул Пальгуев.
Я достал удостоверение и предъявил в раскрытом виде.
— Видишь дополнительные значки допусков? Видишь знак виселицы?
— Где? Где? — Пальгуев чуть глаза не сломал.
— ! — отрезал я. — Так что имею право без суда отправить тебя в петлю! Тут кстати ее не намыливают, говорят, приговоренные сильно мучаются, верёвка заедает, и вот когда она проходит через узел, получается так…
— Я все скажу! — заорал Пальгуев. — Его интересовали бумаги Мракобоя!
Далее я продолжил уже спокойно. А чего глотку драть? Клиент созрел.
— И что конкретно? Не тяни резину!
— Он спрашивал, где их можно купить!
— Они до сих пор продаются? — удивился я.
— Ну не как красная пыль[13] или луноходы. Тут любитель нужен.
— Что ты напел Гапонову?
— Дал адреса нескольких барыг, чтоб отстал, но зуб даю, предупредил, что товар штучный, бумаги находят редко.
— Почему Гапонов заговорил о бумагах именно с тобой?
Пальгуев энергично выругался.
— Наседка в аквариуме настучала! Я еще думал, чего бабайка базар завел про бумаги, вместо того, чтобы по делу дать расклад, ну и раззвонил как бажбан!
— Ну и чего ты такого ему напел?
— Да ниче особенного. Я и бумаги видел всего один раз!
— Как они выглядят? Эти бумаги!
— Как? — Дрозд изобразил мучительное раздумье. — Как обычная тетрадка! В желтой такой обложке! Я думал, что фуфло, а следак как услышал крышей и поехал! Где, грит, видел? Когда?
— Сам бумаги читал?
— А мне оно надо?
— Зачем ему бумаги, он говорил?
— Я ему не кум по душам разговаривать!
Шебутаев одернул:
— А ну поговори у меня!
— И последний вопрос! — сказал я. — Кто покупает бумаги и как они за периметр вывозятся?
Дрозд усмехнулся.
— Ну начальник! Начни я вопросы задавать и академика изображать, сразу на перо поставят! Одним жмуром больше, одним меньше. Москва большая, помоек много!
— И все-таки!
Дрозд опасливо продолжил. Даже в здании МВД он чего-то боялся.
— Наезжают жаверы, при котлах да ксивах. Не барахольщики, а жирные фраеры! Базарят, хорошие бабки за бумаги дают!
Когда Пальгуева увели, я спросил у Шебутаева:
— Кто такой Мракобой?
— Это местная легенда. Типа Эльдорадо для современных кладоискателей. В последнее время на рынке кипеж по поводу всего, что связано с Мракобоем! — сказал он. — Ходят слухи, что в самом начале войны, в период безвременья, много добра прилипло к его рукам, и он его надежно припрятал, а место указал в неких бумагах. Ведь тогда, после Конфликта, из Москвы много чего не успели вывезти. Банки, музеи остались без охраны. Сам я в его «наследство» не верю, слишком много времени прошло, почти 80 лет. Если что и было, давно к рукам прибрали. Странно, что такой серьезный следователь как Гапонов на это клюнул.
— Гапонов никогда не упоминал Мракобоя?
— Я бы удивился, если бы упомянул. Повторяю, он был серьезный чел. Я думаю, Пальгуев врет, цену себе набивает.