Скользнув взглядом по открытому лицу с чётко очерченными скулами, по новой офицерской форме, по начищенным до блеска чёрным высоким сапогам и белоснежным лайковым перчаткам, Лиза кивнула. Взяв с подноса пару бокалов, говоривший протянул один из них барышне.
– Василий! Ты ли это? – Борис повернулся на голос и, увидев знакомое лицо, тут же приблизился. – Рад тебя видеть! Ты знаком с моей сестрой? Елизавета Антоновна, рекомендую. Но советую быть поосторожнее, моя сестра, когда не в настроении, остра на язычок.
Княгиня, решив, что проявила достаточное внимание к собравшимся, позволила себе вернуться в колёсное кресло. Лакей откатил её к дальней стене, там было излюбленное место хозяйки вечера. Весь зал как на ладони, и, если прислушаться, можно понять, кто и о чём говорит. Рядом стояло несколько кресел, которые теперь попеременно занимались гостями, хотевшими обсудить с Анной Павловной последние новости или какой-либо наболевший вопрос. Все знали, что на своих приёмах княгиня Рагозина может помочь составить выгодное знакомство, дать толковый совет и выслушать. Неподалёку крутилась Ольга Григорьевна Лисина в надежде ещё раз просить княгиню помочь в их с Петром затруднении.
– Вот вы, дорогая моя Анна Павловна, даже представить не можете, что со мной приключилось на днях, – нараспев затянула пожилая графиня Софья Николаевна Хмелевская и сделала глоток душистого травяного чаю из изящной чашечки, поданной ей одним из лакеев. – В годы моей юности я и подумать не могла, что на московских улицах будет вершиться такое безобразие. И это среди бела дня!
– И что же, милочка моя, с вами такого приключилось, что я до сих пор об этом не ведаю? – приподняв брови, вкрадчиво поинтересовалась Анна Павловна. Она ещё не оправилась от ссоры с внучкой, но искусно изображала радушную хозяйку вечера.
Собеседница её покрылась румянцем то ли от горячего чаю, то ли от осознания того, что сейчас она удивит саму княгиню Рагозину. Сидевшие рядом сёстры Сопеловы, Марья Дмитриевна и Наталья Дмитриевна, обе старые девы, но очень активные, оборвали свой разговор и тоже повернулись к графине в ожидании.
– Это просто необъяснимое происшествие. – От внезапно увеличившейся аудитории графиня смутилась. – Но всё обошлось.
– Ах, Софья Николаевна, ну нельзя же так! – воскликнула Марья Дмитриевна. – Сначала завлекли нас, а теперь молчок?
– Да уж, Софи, выкладывайте, – поддержала сестру Наталья Дмитриевна.
Немного потянув для приличия, Софья Николаевна всё же решилась:
– Мне неловко такое рассказывать, я хотела лишь по секрету Анне Павловне. Вы ведь никому не передадите? Так вот… – Сделав ещё один глоток чая, графиня продолжила: – Третьего дня мы с моим Мишенькой решили прогуляться, и я как раз вспомнила, что ни разу ещё не надела ту шляпку, что он мне из Парижа выписал. Лежала она в большой коробке, я про неё грешным делом позабыла. А тут вспомнила. Приколола её покрепче, чтоб ветром не сорвало, и пошли мы. А как стали проходить по Никольской, слышу, сзади сапоги грохочут и…
Тут Софья Николаевна вздрогнула и чуть не выронила пустую уже чашку. Княгиня Рагозина ловко её подхватила и поставила на столик подле себя.
– До сих пор дрожь охватывает, как вспоминать начинаю. Я даже обернуться не успела, а он как вцепится мне в голову и давай рвать. Мишенька мой не растерялся, стал кричать городового, кинулся мне на выручку, но только поздно. Этого негодяя и след простыл.
– Вот это приключение, – с завистью вздохнула Марья Дмитриевна, – хотя шляпку невероятно жалко. Ведь я её ещё не видела.
– Так шляпка цела, – неожиданно фыркнула графиня Хмелевская, – на голове моей осталась, не зря я её так крепко прилаживала. Но вот перо! Перо со шляпы, его грабитель оторвал и унёс с собой. А здесь, в Москве, такое не найдёшь. Полосатое и блестит, будто лаковое. Придётся, видимо, из Парижа замену выписывать.
Сёстры заохали ещё больше от осознания того, что такая экзотическая красота досталась уличному негодяю. Но вскоре кресла подле княгини заняли следующие гости, и разговор перешёл на другое.
Меж модных платьев гостей мелькнуло строгое серое платье мадам Дабль. Это не ускользнуло от внимания Анны Павловны, значит, пришло время музыкантам потешить публику своим мастерством, а гостям похвастаться умением в танце. Среди молодёжи тут же сделалось оживление, да и старики не прочь уже были немного размяться.
Это можно было назвать скорее некой пародией на бал, чем настоящим балом. Небольшой оркестр исполнял мелодии, а гости, кто хотел, начинали вальсировать меж диванов и кресел, изображая только самые простые фигуры. Прочие же, наоборот, рассаживались, наблюдали за движениями пар и продолжали беседы за бокалом шампанского.