– Ешели завтра не поднимешься, отошлу в деревню. Вот там и нахворашся вволю.
Всё же остальное в доме шло по плану. Продукты подвезли строго ко времени, так что на кухне уже вовсю ощипывали сотню чёрных цыплят, которых должны были за обедом подать под брусничным соусом на французский манер. По всему дому натирался паркет, полировались зеркала и ставились новые свечи.
Княгиня Рагозина в столь ранний час уже не спала. С возрастом ей всё меньше требовалось времени на ночной отдых, так что с первыми лучами солнца она открывала глаза, но вставать не торопилась. Любила она утренние час-два провести в мягкой постели за каким-нибудь полезным делом. Могла созерцать сквозь раздвинутые шторы небо и ветви раскидистой яблони, что росла перед самыми её окнами. Могла погрустить о прошедшей молодости, весёлой и яркой. Могла и поразмыслить о будущем, хоть его, в силу возраста, у неё оставалось не так уж много.
Сегодня же была пятница, и это означало, что придётся княгине с утра поработать. Приладив старое треснутое пенсне на такой же старый нос, Анна Павловна с живым интересом начала просматривать свежую газету из стопки бумаг, лежавших на прикроватном столике. Было там и несколько рукописных листков, где перечислялись самые последние сплетни и темы, популярные нынче среди московского бомонда. Княгиня изучала новости и происшествия, имевшие место за последние дни, чтобы не ударить в грязь лицом на собственном приёме. Дело это было важное, ответственное и значило много для поддержания соответствующей репутации.
Анна Павловна в свете считалась личностью незаурядной и привлекала к себе немало внимания. Первое и главное, по мнению многих, достоинство вдовствующей хозяйки «Мраморного слона» заключалось в неприличного размера состоянии и очень преклонном возрасте княгини. У неё было множество близких и дальних родственников, с коими она поддерживала отношения и коим всегда была готова помочь хоть материально, хоть советом, если только видела для этой помощи веские причины. В противных же случаях она ограничивалась приглашением на свой пятничный обед, что, кстати, тоже было немало.
Чтобы читатель более ясно представил себе старую княгиню, скажем, что была она невысокого роста, подтянутая, но в силу возраста уже страдала различного рода недугами, в частности мучили её больные колени, из-за которых старушка почти не могла ходить самостоятельно. По этой причине всё чаще передвигалась она по огромному дому на колёсном кресле, сконструированном специально для неё. Волосы княгини, походившие на пух одуванчика, такие же белые и пушистые, всегда были скрыты кружевным чепцом с оборками. А глаза, излучая живой блеск и выдавая не уставшего от жизни человека, цепко подмечали всё, что она могла разглядеть при своём сносном ещё зрении.
Также неоспоримыми достоинствами старой княгини считались её признанное всеведение (мы уже поняли почему) и острый язык, от которого не мог защитить ни громкий титул, ни видное положение в обществе. Напротив, чем значительнее была персона, тем сильнее она интересовала княгиню и тем вернее при встрече Анна Павловна заводила неудобный разговор или делала неуместное замечание. За это свойство некоторые её боялись и даже не любили, в душе желая старой карге побыстрее отправиться на тот свет. Однако никто из этих «доброжелателей», получив приглашение на пятничный обед к Анне Павловне, не отказывался, а при встрече каждый сердечно её благодарил.
Итак, в эту пятницу всё начиналось как всегда. Лакеи спешили по адресам, доставляя приглашения. Горничные доставали из сундуков парадные крахмальные скатерти и столовое серебро. С вечно поджатыми губами за всем происходящим с высоты своего роста наблюдала экономка мадам Дабль, изредка делая короткие замечания.
Зазвенел колокольчик. Горничная Анфиса, что была назначена сегодня подменять заболевшую Дуню, и два крепких лакея сорвались с места и поспешили к спальне княгини Рагозиной.
– А что же Дуняша, не оправилась? – спросила княгиня, увидев вошедшую к ней девушку.
– Нет, ваша милость. Хворая она ещё. – Анфиса поклонилась и в нерешительности застыла у дверей.
Анна Павловна недовольно хмыкнула. Потом отложила раскрытую газету на столик и со вздохом сказала:
– Ну что столбом стоишь? Делай свою работу, раз пришла.
Девушка с заученной чёткостью закружилась по комнате. Не прошло и получаса, а княгиня была умыта, причёсана и в домашнем платье и любимом кружевном чепце восседала на передвижном колёсном кресле. Было оно скорее похоже на небольшой трон, на котором при желании могли разместиться три барышни в модных в ту пору муслиновых платьях или одна в платье с самой широкой старомодной юбкой. Княгиня таких нарядов не носила и в просторном кресле казалась ещё более сухой и миниатюрной. С обеих сторон Анфиса обложила старушку парчовыми подушками, чтобы она крепко сидела и не заваливалась на бок во время движения.