Конечно, тот факт, что Михаил жил в соседнем доме с разрабатываемым Гуровым убийцей, был чистой случайностью. И помочь Гурову в разработке Бориса Галея он вряд ли чем мог, так как дружил с младшим братом киллера, увечным Сашкой, который о делах брата особо не знал. Однако как в песне поется: «Раз ступенька, два ступенька – будет лесенка».
Вот и в субботу, раздумывая, кого бы послать на поиски крепления, удерживающего карабин, из которого убили Скопа, полковник вспомнил приблатненного Михаила Захарченко. А «крестник» и преподнес сыщику новость, что воскрес давно забытый киллер Галей.
Оставив «семерку» в стороне от кинотеатра, Гуров протиснулся среди торгующих москвичей, которые продолжали осваивать «рыночные отношения» и то ли не знали о постановлении мэра об упорядочении уличной торговли, то ли уже «отстегнули» кому положено, потому что продавали пачки «Явы», бюстгальтеры и кожаные куртки неизвестного производства.
Преодолев все преграды, Гуров не успел дойти до «Варшавы», когда его толкнули под локоть и негромко спросили:
– Господин, вас что конкретно интересует?
Гуров голос Мишки узнал, не повернулся, продолжая смотреть под ноги, чтобы не оступиться в лужу, ответил:
– Меня интересует, когда ты поумнеешь, но, видно, не дожить. Ходи за мной, в машину сразу не лезь.
Сыщик сделал небольшой круг и вернулся к своим «Жигулям».
Он сел за руль, включил мотор, выждал, пока не усядется Мишка, и поехал прочь от опасной толкотни, где не поймешь, кто тебя видит. Гуров свернул в переулок, затем в другой, въехал во двор, где стояли две машины, остановился рядом, повернулся к Михаилу.
– Здравствуй, парень, рад видеть.
Мишка молча кивнул, глядя в серьезные глаза, в глубине которых мелькали то ли чертики, то ли смешинки, наконец ответил:
– Здравствуйте, Лев Иванович. – И вздохнул: – Не пойму я вас.
– Чего меня понимать? – Гуров положил локти на спинку сиденья. – Я мужик приличный, остальное не суть важно. Как живешь? Рассказывай.
– Вот, Борис Галей объявился, долго отсутствовал…
– О Галее потом, ты сам-то как? В криминале не увяз? После схватки с полковником Гуровым ты должен был подняться. Работаешь, нет? На что живешь, чем промышляешь? Куда тебя Батя определил?
– Боитесь, не увяз ли ваш агент в мокрухе?
– Миша, не присваивай себе званий. – Гуров усмехнулся. – Ты на меня напал, мог замочить? Факт. Я тебя должен был в острог упрятать, а выпустил. Во мне совесть шебуршит, может, я в тебе ошибся и людям плохое сделал?
– Сколько я ментов повидал, а такого…
– Ну, сколько ты ментов повидал, парень? – перебил Гуров. – Ты из себя шибко бывалого не строй. А менты, как все люди, разные. Черные, белые, серо-буро-малиновые. Ты философию брось, расскажи, как живешь.
– Живу, лавка у меня, торгую, в общем, как все. Ну еще по указу Бати за соседними лавками приглядываю, гляжу, чтобы чужие не лезли, не обижали. Ну, когда я в «законе» укрепился, Батя решил меня к какому-то серьезному делу пристроить. Я, честно сказать, перетрухнул, так как мне сразу пушку дали. Я к Галеям пошел, младшему говорю, мол, так и так, пушку показываю. Ну, Сашка на костылях, вы знаете, так мне своим костылем по горбу как въедет, аж белый стал: «Брось немедля!» Я ему, мол, как бросишь, когда пистоль сам Батя передал. Сашка желваки под скулами двинул и говорит, мол, отдай пушку тому, кто ее тебе дал, скажи, Борис Галей иметь не велел, а я с братаном потолкую… Знаете, Лев Иванович, – продолжал Михаил вспоминать дела прошлогодние, – я имел понятие, что старшой Галей в авторитете, но чтобы в таком огромадном – не подозревал. С того дня и по сегодня со мной вся округа низко раскланивается, сам Батя к моей лавке подошел, пачку сигарет купил; я от денег отказываюсь, он скривился и говорит: «Бери, парень, иначе проторгуешься». Сигаретку зажег, пыхнул разок и продолжает: «Торгуй беспошлинно, палатки, что по энтой стороне улицы, – под твоим приглядом. Если толковище начнется, на меня сошлись. А у Галеев будешь, Борису Сергеевичу поклон передай». Я понимаю, Борис меня неспроста прикрыл, он Сашку любит, а я дружок, опять же в магазин сгонять, пьянчугу с квартиры выкинуть. Но за такую мелочь стальную крышу получить – великий фарт. На мне теперь ни кражонки, ни кровинки, авторитет в округе огромадный, хоть в церковь на исповедь.
– Молодец, рад за тебя. – Гуров оглядел ладную фигуру парня, кожаное пальто, водолазку под горло. – Из сопливого гоп-стопника в коммерсанта превратился. А когда Галей исчез, тебя не тронули?
– Он и раньше отъезжал. – Михаил замялся, увидев смешинку в глазах полковника, продолжал: – Сперва дня три его не было, ночью объявился на иномарке в мужской компании. Тетка Авдотья, форточница, она водкой ночью алкашей поддерживает, видела. Приехал, мол, Бориска, как фон-барон, два мужика спереду идут, два в сопровождении. Пробыл он дома всего ничего, так же фасонисто вышел и укатил.
«Это гэбэшники Галея за «горячим» «вальтером» привозили», – понял Гуров, спросил:
– Но потом Галей надолго исчез, болтали, что разбился на своих «Жигулях»?
– Было дело, у нас тоже шептали разное, к Сашке и участковый заглядывал, интересовался, звонит брат или как? Сашка и так худой, а в ту пору почернел, только глаза живые, сам будто мертвяк. Вскоре, дней через несколько, я ему продукты приволок. Сашка прыгает по квартире, насвистывает, бросил на стол конверт, говорит, что старшой звонил, занят сильно, просит паспорт подвезти. Ну, мне не трудно, я паспорт отвез, Борис братану тысячу зеленых передал, велел все брату покупать и мне два стольника баксов сунул.
– Это когда было? – спросил Гуров.
– В конце ноября вроде.
– Чего же ты мне не звякнул?
Михаил глаза прикрыл, затем оскалился и злым шепотом, словно слышит кто, ответил:
– А вы, Лев Иванович, меня за стукача держите? Я от Галеев, кроме доброго, ничего не видел, закладывать их не буду! Чего хотите делайте, желаете – старое подымайте! Там, если пошарить, кое-чего найти можно!
– Не плюйся, Миша! – улыбнулся было Гуров, но улыбка тут же с лица сползла. – Стучать на других – грех, только стук – он разный бывает и стучать в разные двери можно, в мою, так всегда дело доброе. Ты погоди пылить. Я над этим вопросом думал, сегодня думаю, сколько тебе лет, столько и бьюсь над этим вопросом. Только ответа однозначного у меня никак не получается.
Михаил съежился, сник. Гуров закурил, опустил стекло, молчал долго, затем тяжело, нехотя, начал:
– Вот раньше, в книжках, в кино, коли наш человек чего творит, документы секретные крадет, так «Подвиг разведчика» получается. А если ихний у нас заводскую трубу сфотографирует, так подлый шпион и наймит. А разведчик или агент, он что американский, что русский, эфиопский, он свою работу выполняет и каждый не за просто так, не за одну идею, деньги за работу берет. Возьми меня, вроде я людей от зла оберегаю, такой правильный, памятник при жизни ставь и флаг мне в руки. А если приглядеться? Сколько душ я повыкручивал? Думаешь, я тебя прошлым летом за просто так отпустил?
– Не дурак, знаю, что должник, – буркнул Михаил. – А на Галеев доносить не заставите. Я о возвращении Бориса сказал, потому как он сам в дом вернулся, люди видели.
– Цель оправдывает средства? – продолжал Гуров. – Умные, интеллигентные люди утверждают, что слова эти фашисты придумали, чтобы свои нечеловеческие поступки оправдать. Я, к примеру, не дурак и не зверь, в университетах обучался, но ответа на вопрос не знаю. Оправдывает или не оправдывает? Я так полагаю, что данную фразочку не фашист придумал, а некий философ, чаек попивая, от нечего делать, ради большого умствования сочинил. Потому как слова одни и содержания не имеют. Какая цель? Какие средства? Кабы этому философу за спиной его жену с детишками поставить, а в руки топорик вручить, а супротив старуху с косой выставить и потом спросить: милок, ответь – цель оправдывает средства? Рассуждать просто. А вот в конкретном случае конкретные действенные решения принимать, так не дай Бог! Врагу не пожелаю!