Хлопнула входная дверь.
- Уфф, напарился. – Вошел краснолицый Владимир. – Вот это банька, сто лет так не прогревался.
- С легким паром. – Поздравили его Липняковы по очереди.
- Спасибо. – Владимир Петрович без сил упал на край дивана.
- Теперь моя очередь, а потом по пивку. – Дмитрий взял полотенце, чистые вещи и направился к выходу.
- Не задерживайся. – Попросил его Владимир.
- Ну, уж нет, я тоже хочу прогреться.
Дмитрий вышел на улицу, постоял с минуту, чтобы немного промерзнуть. Любил момент, когда раскаленный воздух встречался с замершим телом, вызывая гусиную кожу от приятных ощущений. Со стороны двора Петровича отчетливо доносился ритмичный свист, или скорее скрежет, подшипника ветряка. Как будто он стал громче. Дмитрию подумалось, что Нэбутори с голодухи добралась до смазки и подшипники теперь крутились по сухому металлу. Майор рассказывал, что такое уже началось, но слишком далеко от них. Без транспорта скорость распространения новых мутаций микроба существенно снижалась и становилась избирательной, завися только от ветра. Но у них как раз прошелся ураган, который вполне мог нести в себе измененную версию микроорганизма.
Дмитрий хорошо прогрелся, потом помылся, смывая с себя мыло водой, оставшейся от замоченного березового веника. Оделся и вышел на улицу. Снова постоял, теперь уже наслаждаясь обратным эффектом, когда разгоряченное тело приятно охлаждалось холодным воздухом. Изо рта шел пар. В эту ночь температура впервые могла опуститься ниже ноля. Он отметил, что ветряк больше не скрипел.
Захватил охлаждающийся на улице кег с пивом и зашел домой.
- Та-дам, а вот и главный виновник нашей помойки (имеется в виду, мытья), обнаженная звезда сцены, пивная бочка. – Дмитрий закатил ее и поставил у стола.
- Давай скорее, а то Владимир Петрович отказывается даже воду пить, чтобы не испортить эффект. – Попросила мать.
- Неси трехлитровую банку. – Попросил Дмитрий мать.
- Банки закончились, есть бидончик.
- Давай бидончик.
Мать принесла белый эмалированный бидон с рисунком про журавлей. Дмитрий нацедил в него светлого пива под самый верх.
- Это наша доля, остальное бойцам. – Он откатил запотевший кег в угол.
Разлил по бокалам и раздал. Петрович долго водил носом над пеной, наслаждаясь ароматом напитка.
- Пейте, уже, Владимир, а то согреется. – Посоветовала Мария, не понимающая эстетического удовольствия в широком смысле.
Владимир сделал глоток и закрыл глаза.
- М-м, настоящее пиво, нектар. – Он сделал еще два больших глотка. – Летом надо будет думать, как построить свой пивзавод. Хотя, – он задумался, – где взять такие емкости.
- Да кроме пивзавода будет куча проблем. – Решил Дмитрий. – Это только если зерно начнет портиться, то можно его в дело пустить, и то, лучше на спирт, чтобы вони не осталось.
Бидончик опустел в два приема. Владимир Петрович начал часто моргать и вскоре засобирался домой.
- Я провожу вас. – Подхватился Дмитрий.
- Не надо, я тебе что, девица, сам дойду. Спасибо вам за баню, за гостеприимство, за пиво вообще отдельное спасибо. Давно не испытывал такого состояния близкого к нирване.
- Как-нибудь повторим. – Пообещал Дмитрий, благодарный, что ему не надо выходить на улицу.
Тело настолько расслабилось после бани и пива, даже шевеление рукой давалось с трудом.
- Ложитесь спать, а я Данила покараулю. – Произнесла Мария.
- Не надо его караулить. Раз он с девушкой, то может и не прийти до утра. – Дмитрий отправился в спальню, придерживаясь за стенку.
Арсений хмыкнул у него за спиной.
- Они что, поженятся? – Спросил он, не скрывая ехидства.
- Поженятся, а ты будешь нянькой их детям. – Развила тему бабушка.
- Я? Ни за что. Не люблю детей. – Арсений изобразил рвотные порывы.
- Сорванец! – Прикрикнула добродушно Мария на внука.
Дмитрий поставил в угол у изголовья кровати свой любимый карабин с оптикой. Обнял супругу с намеками на продолжение веселья, но захрапел через полминуты. Проснулся от тревожного голоса жены.
- Дим, кто-то в дверь ломится. – Произнесла она, тормоша его за плечо.
Дмитрий взял карабин и бесшумно вышел в сени. На улице уже светало.
- Дима, Дмитрий, открой, плохие новости. – Встревоженный голос принадлежал Владимиру Петровичу.
- Что стряслось? Пиво несвежее? – Дмитрий открыл дверь.
- Если бы. – Товарищ зашел в дом. – Я с вечера заметил, что дома нет света. Решил, что ветряк заело окончательно, думал, с утра займусь. Встал пораньше, лестницу приставил, смотрю, а подшипник заржавел, как будто лет пять на воздухе провел без смазки. Я за лопасть взялся, а она тоже в ржавом налете.