В то сложное время мы много беседовали с Николаем Ивановичем. В осенние и зимние вечера подолгу засиживались, размышляя, а что оно такое, в сущности, мстерское искусство и каким ему следует быть? Спорили, горячились, уносясь порой в заоблачные дали. Стремясь к простору мысли, уходили из домашнего очага на батареи, к необъятной широте горизонта. Расставаясь, провожались и в конце концов было трудно понять, кто кого провожает, потому что мы вновь и вновь возвращались к захватившим нас мыслям и шли безотчетно, чтобы потом с разгоряченной головой не спать ночь и думать, думать все о том же. Это был прометеев час, озарявший нам путь к полноте выражения наших чувств. Может быть, многое не состоялось, а многое отвергла действительность. Но это было время озаренной мечты, это была песня песней желанному искусству Мстеры.
С 1954 года Н. И. Шишаков — художественный руководитель коллектива художников. В 1957 году за участие в выставке, посвященной всемирному фестивалю молодежи, он был награжден золотой медалью и дипломом первой степени за ларец «Снегурочка». Эта красивая многообещающая работа принесла художнику заслуженную награду. Не случайно на вопрос — какие свои работы он считает лучшими? — Николай Иванович назвал «Снегурочку» и «1812 год». Через десятки работ и годы напряженных творческих исканий художником был перекинут мост к своим лучшим созданиям.
Н. И. Шишаков. Ларец «Снегурочка». 1958
Н. И. Шишаков. Шкатулка «Варшавянка». 1965
Произведение «1812 год» написано в 1963 году. Если в работе над «Снегурочкой» Шишаков решал задачу воплощения образов лирических персонажей, то в «1812 годе» он ищет образного решения исторической темы. Две разных линии творческой направленности, две противоположные точки в искусстве художника. Которая из них главная? Право решать остается за художником. Думается, что «Снегурочка» является лирической песней настоящего поэтического зачина, и художник должен допеть ее до конца. Эта работа возникла на основе пристального изучения искусства Мстеры 1930-х годов. «1812 год» демонстрирует новое направление мысли в освоении наследия старых мастеров с попутным влиянием других традиций и художественных направлений. Мировоззрение художника заметно усложнилось впечатлениями от достижений в искусстве многих и разных школ. Внешне может показаться, что выходя на новый путь исканий, Шишаков в чем-то забывает о тесной связи с местным традиционным наследием. Но, по существу, это не так. Он усложняет эту связь в сторону наибольшего выражения значительности содержания, поступаясь поверхностным пониманием декоративного, подчиняет образную суть детали целостному выражению идеи произведения. Николай Иванович говорит: «Я высоко ценю традиционное наследие старых мастеров 1930-х годов, в своем творчестве они исходили от грамотности и культуры построения композиции, цвета и формы — всего в целом».
В произведении «1812 год» Н. И. Шишаков условно изображает место действия — Бородинское поле. Обратим внимание, художник не называет свою работу «Бородинское сражение», хотя это и было главным в ее содержании. Кажущаяся недомолвка здесь очень определенна и значительна, потому что историческая достоверность Бородинского поля заставила бы художника быть документально точным в изображении географического ландшафта. А это, в свою очередь, лишило бы произведение условной свободы выражения, а, следовательно, привело бы к потере декоративного начала, которое выражено необычно для Мстеры. В плане исторической достоверности многое в этой работе осталось как бы за кадром и дорисовывается зрителем ассоциативно.
Н. И. Шишаков. Шкатулка «1812 год». 1963
Название произведения — «1812 год» — предопределило более широкий смысл художественного воплощения темы. Оно приняло символическую окраску. Художник очень верно понял главное, заставив жить свое произведение в том смысловом ключе, который хранит народная память о ратных подвигах русского солдата священной войны 1812 года, о былинной непостижимости духа русского человека.
Преднамеренно сдвинуты расстояния между войсками Кутузова и Наполеона. В левом углу композиции художник показал святыню — сердце Родины — Московский Кремль. Действие развертывается на бурно-грозовом фоне неба, тревожно напоминающем — беда неизбежна. Сражения еще нет, лишь только сближаются в боевом построении противоборствующие силы, выходят крестьяне навстречу беде, покидая подожженное жилище, неубранное хлебное поле. Они уходят, чтобы принять прямое участие в партизанской войне. Полководцы сосредоточенно ждут боя. Заметим: кульминация действия построена на психологическом моменте. При условном обобщенном воплощении замысла художник стремится быть возможно более достоверным в архитектурных сооружениях, в одежде солдат и полководцев и более правдиво представить, как могли идти войска в боевом порядке. Шишаков понимал, что если этого не будет в произведении, ничего не останется и от исторического события. Но достоверность факта в то же время сдерживала художника своей официальностью, заданной обусловленностью. В самом деле, нельзя же было одеть фельдмаршала Кутузова в простую сермягу или поддевку, а равно и солдаты по роду войск должны быть одеты в официальную форму одежды того времени. Поэтому покрой одежды, ее цвет не только сдерживали декоративность цвета, но и определяли цветовое решение произведения в целом. Например, мундир Кутузова решен сочным зеленым цветом, ему и положено быть таким. Но чтобы удержать его в живописной согласованности с окружением левого края композиции, художнику потребовалось низ кремлевской башни сделать также зеленоватым, но несколько в другой тональности и дать подобную перекличку голубовато-зеленого тона в постройках Кремля. Не сделай он этого, цвет мундира Кутузова не имел бы цветовой поддержки. Поэтому историчность во многом определяет и колористическое исполнение произведения, задает ему тот или иной настрой, вплоть до драматического звучания цвета, что и передает Шишаков в своем произведении. В этом случае местные мстерские традиции перестают работать на декоративный образ, они во многом трансформируются в нечто другое. Уходят привычные детали — пробел в одеждах, лещадки и кремешки в горках. Они здесь просто неуместны и представляли бы собой инородное тело. Таким образом, цвет и пластика формы в местном мстерском понимании в чем-то утрачивают поэтическое живописное начало и обретают смысловую логику. Образ-представление замещается смысловым значением достоверности.
Мы заметили вначале, что кульминация действия сюжета психологична: за внешним спокойствием солдатских масс скрывается лихорадочное биение сердца каждого солдата в отдельности. Как же решается эта ответственная задача образной характеристики солдат и полководцев? Художник хорошо понимает, что передача психологического образа персонажа в декоративном искусстве выше возможностей миниатюрной живописи. Поэтому он решает эту задачу в традиционном ключе общевидовых характеристик: это гусары, уланы и пр. Понимая ответственность, художник любовно написал фельдмаршала Кутузова, наделив его признаками сходства, выполнив это условными, ограниченными средствами миниатюрной живописи. В конечном итоге, исключая психологизм образа, ассоциации работают на обратную связь — на образ-представление, не выводя его из традиционных принципов решения. В итоге получилось, может быть, в чем-то спорное, в чем-то проблематичное произведение, но своеобразное и красивое.