В такт стучали стальные колёса. Маруся заняла нижнее место плацкарта посередине вагона. Приближалась длинная ночь, но девушка не чувствовала усталости. Она ежесекундно прокручивала у себя в голове утренние происшествия, которые так прочно наседали на на нервы. Что же дальше? Неужели объявят в розыск за такое отношение к ребёнку? Главное, что они не будут искать у Анисьи Матвеевны, потому что данных о родственниках не так много. Но, конечно, они могли бы просмотреть данные маршрутов и поездов или позвонить Инге. Сестра сама не знала, куда могла сбежать Маруся, но все же, наверное, догадывалась. Скажет ли она милиции или нет?
Игорь сдал свою любимую в психушку! Пытался. Куда же теперь возвращаться с дочкой на руках? Об этом она подумает в другой раз.
Маруся смотрела в окно, а «цирк» этого испорченного дня все не отпускал до конца. Но она едет из Москвы на встречу с родственницей, с которой никогда не общалась, потому что мама про неё даже не упоминала. Может, поможет ей выяснить, что происходит с Варварой?
Город не хотел отпускать москвичку так просто. Варвара так кричала в зале ожидания, что могла привлечь к себе внимание правоохранительных органов. Почему же вечером она решила взять билет? Потому что сомневалась: а может, попросить помощи у друзей или Инги? Этот план логически выстроился до мелочей.
Маруся лихорадочно соображала: попроситься к Инге в гости, а за это время у дочери исчезнет треклятая полоска, и вернуться к Игорю, как ни в чем ни бывало. А вдруг он только и ждал своего часа, чтобы вызвать новую «Скорую»? Дождётся, пока его благоверная заснёт, и тогда — бац! У неё же шизофрения! Причём параноидальная! Да врачам только и надо: закрыть и заколоть до состояния «овощ».
Наконец поезд замедлил свой ход. Некоторые пассажиры, в том числе и Маруся, променяли тёплый вагон на морозную ночную платформу. Шёл слабый снежок, а Варвара разревелась от разницы температур. Маруся принялась убаюкивать дочь и искать машину такси.
В сиреневой «классике» сидел упитанный и седой водитель.
— Здравствуйте! Сколько будет стоить до Ожска?
— До села? — уточнил хриплый таксист. — Сейчас поздно, поэтому за пятьсот рубликов домчу...
— Пятьсот? Вы шутите? — недоумевала Маруся. — Да я за эти деньги обратно до Москвы доеду.
Таксист демонстративно принялся поднимать стекло водительской двери, уязвлено говоря:
— Ну, как хотите! Вас никто в такое время не повезёт. Меня здесь все знают, поэтому такая цена. Не нравится — ловите попутку.
Маруся громко выдохнула, словно сдерживала себя, чтобы не нахамить ему.
— Ладно, давайте за пятьсот.
Водитель завёл автомобиль. Маруся с Варварой в люльке села на потрепанный временем диван. Машина плавно отъехала от вокзала и оказалась на пустынном шоссе.
— К кому едете? — бодро поинтересовался таксист.
— В дом под номером семь, — процедила Маруся. — Там моя тётя живёт.
— Хорошее дело. Погоди! Я её знаю! Это же ветеринарша наша. Отвары продавала для здоровья. Анисья Матвеевна. Хорошая баба, толковая.
— Просто ведите машину, пожалуйста, — буркнула Маруся.
Водитель хмыкнул, и они ехали в полной тишине остаток пути, не считая ревущего двигателя и шума от шин. Свернули с главной дороги, и ещё десять минут машина бороздила насыпи из снега, пока не проехала указатель «Ожск».
— Почти приехали, девушка. Сейчас вмиг ваш дом найдём. — Подмигнул таксист в зеркало заднего вида. — Вот и он!
Автомобиль затормозил около синего одноэтажного дома с шиферной покатой крышей. Выделялось в свете фар обрамление окон с красными узорами. А вот наличник исписан незнакомыми знаками. Под крышей, в углу, на крючке покачивался одинокий, замерший, освещающий двор фонарь.
— Вот и приехали. С тебя пятьсот рублей, девушка. Обещала же.
— Хорошо, — кивнула Маруся, — сейчас.
Она протянула нужную банкноту, и водитель с улыбкой уехал.
Небольшой синий забор огибал весь дом с двором. Маруся оттолкнула калитку от себя и пошла по ухоженной дорожке к освещаемому крыльцу. Чёрная собака внимательно следила за гостьей, не проронив ни единого звука. Она не была привязана, а просто сидела у будки. Странное поведение для защитника вверенной территории.
Маруся постучалась несколько раз, пока в окнах не зажёгся тёплый свет. Дверь заскрипела, и на пороге появилась женщина пятидесяти трёх лет в тёплых штанах, свитере и мягком пледе поверх. В ней Маруся сразу узнала главные черты родной матери: округлое лицо, пухлые губы и большая русая коса.