Шолом взял винтовку одного из погибших бойцов и, зарядив её, расположился поудобнее в ожидании волны наступающих.
На другой стороне толстый усач скомандовал:
– Хлопцы! Смерть врагам! Смерть Иудам проклятым! Смерть врагам веры Христовой! Бей жидов!
Толпа воодушевленно захрипела, заорала, подхватила призыв и понеслась вперед. В основном пешие, бедно одетые, с опухшими от водки мордами, кто с топором, кто с молотком, кто с ножом, они шли на баррикады. Хорошо вооружены были лишь казаки, одетые в черные кафтаны с галунами.
Иче приказал не стрелять и подпустить толпу как можно ближе. Это было сложно, но баррикады замолчали. Это воодушевило полупьяных погромщиков, и они, решив, что «жиды побегли ховаться», ускорили шаг.
За «максимом» сидел конопатый Витёк, которого папа с мамой назвали Авигдором, но у бандитов пошла мода на более короткие имена. Витёк был грабителем, и даже среди защитников города были его жертвы. Он отнимал кошельки и ценности.
– Стреляй хорошо, газлан[54]! А то мы тебя тут кончим, звереныш! Год назад обобрал меня до нитки! Ну, да ладно. Сегодня ты с нами, – комментировал, стоявший рядом столяр Менахем Мендл.
Иче наклонился к Витьку и спросил:
– Авигдор, пулемет американский или английский?
Витёк недовольно сморщил лицо и ответил:
– Какой там! Наш! Тульского завода! С мая уже их там делают. 1000 рублей все удовольствие, если официально. А так, хорошим людям совершенно бесплатно отдают, с улыбкой и пожеланием: цу зан гезынд, штарк ин мацлиях[55]!
Когда защитников Балты разделяли от погромщиков уже каких-то тридцать шагов, Иче резко скомандовал:
– Огонь! Из всех стволов! Огонь!!!
Витёк аккуратно потянул за ручку, и пулемет забил, выбрасывая в левую сторону 7,62-миллиметровые винтовочные патроны Мосина.
Погромщики начала падать как подкошенные. А Ви-тёк грамотно и плавно водил стволом пулемета вправо и влево, выкашивая их ряды. Первыми он снял приблизившихся конных казаков вместе с лошадьми. Десятки человек остались лежать там, где их настигли пулеметные пули. Остальные разбежались врассыпную.
Ликование и радостные крики потрясли воздух. Впервые за всею историю Балты местные жители смогли достойно отбить погром. Раньше всё кончалось иначе…
Однако Иче не спешил радоваться.
– Не думайте, что они ушли навсегда. Они скоро вернутся.
Но его пророческий голос никто не услышал среди опьяненных победой молодых бойцов.
– Как же ты их косил, Витёк! Браво!
А Витёк хохмил и говорил:
– Вырос я евреем, не имел возможности косить траву… Приходится косить погромщиков из «максима»!
Все счастливо смеялись и обнимались.
– Иче! Тебя зовет жена. Говорит, ей плохо. Сходи к ней. А мы тут постоим. Уходить пока некуда… – сказал сосед Гирш.
Иче недовольно скривил рот и ответил:
– Ладно. Отойду ненадолго. Шолом, ты за главного. Скоро буду.
Пока Иче быстро навестил свою перепуганную жену, на баррикадах случилась беда. Погромщики, во главе которых ехали конные казаки, ударили в спину оборонявшимся и смели их. Погиб на месте пулеметчик Ви-тёк. Замолчал краса и гордость защитников – пулемет «максим». Началась жуткая бойня. Сквозь мат и крики, стрельбу и остервенелое сопротивление сторон, казалось, что время остановилось. Шолом стащил с седла здоровенного казака и вцепился в него на земле.
– Ах ты жидовское отродье! – хрипел тот.
– Убью! Мерзость! – орал в ответ Шолом на идишe, пока они оба катались по пыльной земле, душа друг друга.
Но казак оказался сильнее и мощнее маленького Шолома. Он навалился на тщедушного часовщика и начал медленно сжимать его горло. Поганые лапы погромщика. Его мундир, блестящие пуговицы, погоны. Потная морда. Усы. Чуб. Шолом осознал, что он погибает, хоть и за правое дело. Вдруг казак дернулся и отпустил руки. А мигом позже он повалился мертвый на землю. За ним стоял с окровавленным ножом в руке отец Шоломa.
– Папа… – прошептал Шолом.
Отец подбежал к сыну и помог ему встать на ноги. Они обнялись. Рядом с ними остановился знакомый украинец, Иван, с радостью громивший своих соседей:
– Проклятi жиди! Koзачого отамана вбили! Ну, Шолом, не зносити тобі голови!
Однако Иван решил не задерживаться и быстро убежал, дабы не последовать вслед за атаманом.
Вокруг шел яростный бой, причем на этот раз погромщики нападали и спереди, и сзади. Иче снова послал людей к главному бандиту. На этот раз глава воров явился собственной персоной со всеми своими людьми. Уголовники и воры навалились на погромщиков, паля из пистолетов и не жалея никого. Первым делом перестреляли всех лошадей, добив с особой жестокостью всех казаков. Затем принялись за пьяниц и голытьбу. Волна громил отступила и разбежалась, отойдя в дальние улочки и начав громить мирных жителей.