Закончив читать, он сложил лист и спрятал его обратно в карман.
— Думаете, пойду к ним просить работу или деньги?
— А какая от них еще польза? — Он повернулся ко мне, блеснул кончик его кривого носа. — Я деловой человек, с этими господами я ворочаю дела, только… — он показал на свой костюм, — так не пойдет. Нужен новый костюм, новые ботинки, солидная трость. — Он подмигнул. Известное дело, по одежке встречают…
Вокруг нас жужжали большие мухи.
— Помните, как сказал наш поэт Намык Кемаль? «Брось нас в глубь земли, мы взорвем земной шар и выйдем оттуда!» Вот и я тоже выйду, непременно выйду. Такая уж моя судьба!
— Вы верите в судьбу?
— Все зависит от обстоятельств. Сейчас, когда я потерял кусок хлеба, когда дети мои голодают, и не верю даже в Аллаха. Но это не навсегда; починю свою сеть, и Аллах пригодится. Знаете, что однажды сказал Вольтер своему другу, который не признавал бога?
— Что?
— Если бы в вашем доме превосходно накрывался стол, вы воздержались бы от отрицания бога в присутствии слуг.
— Так и сказал?
— Ну в общем что-то вроде этого. А еще, не помню, какой именно, папа Пий соизволил молвить, что, если во рту есть кусок хлеба, роптать грех. В таком случае, покуда куска хлеба во рту нет, роптать дозволено. Кусок выпал у меня изо рта, дружок, потому — ни греха и ни Аллаха.
…Мы изредка встречались. Я видел, как с пачкой бумаг сновал он по торговым домам. Иногда мы обменивались двумя-тремя словами:
— Что нового? — интересовался я.
— Лучше не спрашивай, — отвечал он.
Но вот однажды он сообщил:
— Вот-вот починю сеть!
— Каким образом?
— Я же тебе говорил, что я деловой человек!
А в другой раз пригласил:
— Приходи ко мне на чашку кофе!
— Куда?
— В мой торговый дом.
— Молодец!
— А как же! Починил сеть!
— Ну и как, попадается кто-нибудь?
— Я же тебе говорил, что я деловой человек.
«Торговый дом» оказался просторным сырым полутемным складом, принадлежащим портному и лудильщику. Угол, где мой знакомый «чинил свою сеть», был светлым.
— Окно сделал сам, побелил стены и зацементировал пол тоже сам, — сообщил он. — Лев узнается по его логову.
— Хорошо, но чем же ты здесь занимаешься?
— Комиссионными делами.
— Что принимаешь на комиссию?
— Да что угодно! Какой ты любишь кофе?
— Очень сладкий.
— Сейчас я принимаю рис, чечевицу, картофель, овес, горох, всевозможную муку, свиную щетину, масло, зубной порошок, фенин последнего выпуска, пятновыводитель — всего около сорока названий.
Улыбаясь, он принес пачку бумаги, на которой был изображен американский флаг и выведено по-английски: «Made in USA».
— А это что? — полюбопытствовал я.
— Бумага для обертки «американского» фенина и пятновыводителя.
— Пятновыводитель получаешь из Америки, а здесь расфасовываешь?
— Нет.
— Тогда как?
— Заготовляю сам бумагу…
— Потом?
— Потом упаковываю порошок пятновыводителя…
— Так.
— …и через посредника сбываю на рынок.
— Значит, из Америки привозится только порошок?
— Нет, дружок, порошок я тоже изготовляю здесь.
— Сам?
— Ну да.
— Значит, с тобой работает специалист-химик…
— Какая в нем нужда? Просто я сообразительный человек. Нельзя упускать время. В каждом деле нужно держать нос по ветру, а язык за зубами… Пакетик обычного пятновыводителя — шесть-десять курушей. Нарасхват берут, по десять-двадцать пакетиков. Упакую в бумажку с американским флагом и…
Наконец я постиг всю премудрость «дела».
— Ясно, — сказал я. — Но как ты добыл деньги?
— А много ль тут нужно? Сотня и все…
— Но ведь у тебя и этого не было.
Он рассмеялся:
— Послушай, хоть это и профессиональная тайна, но, поскольку уже устаревшая, открою ее тебе… Начал я с того, что купил почтовый ящик и дал в газету объявление такого содержания: «Солидному учреждению на должность с высоким окладом требуются пять человек, окончившие университет, пятнадцать — лицей, пятнадцать — со средним образованием и восемь — с начальным. Желающие должны немедленно направить документы и марку в пятнадцать курушей…» И как ты думаешь, сколько пришло за неделю писем? Угадай-ка!
— Сорок!
— Нет.
— Пятьдесят!
— Нет.
— Шестдесят? Семьдесят? Сто?
— Остановись. Все равно не угадаешь! Ровно две тысячи восемьсот шестьдесят пять писем и столько же марок по пятнадцать курушей.