«Итак, предположим, я в Питере, — размышляла она, продолжая дрожать от холода в мокрых кустах. — Уже сегодняшним вечером о том, что со мной сейчас происходит, узнают несколько очень надежных людей (очень сильных людей!). Предоставляют мне запасную хавиру, [7] подсовывают под задницу новую, нигде не засвеченную машину и начинают рыть копытами землю, стараясь узнать, кому же это приспичило на протяжении нескольких дней таскаться за мной, и что им от меня в принципе нужно.
И вот это последнее как раз и заканчивается для моих сильных людей полнейшим обломом — ничего-то они, родные, не узнают! Инкогнито из «Пассата», как были инкогнито, так ими и остаются!
Возможно такое? Скорее всего!
А я тем временем продолжаю жить словно в камере смертников, в любой момент ожидая, что поведут на эшафот
Нет уж! Увольте! Оставлять у себя за спиной смертельно опасные непонятки я не привыкла. Остается только попробовать избавиться от них прямо сейчас — …
…самое неразумное, что только можно придумать, — поежилась девушка. — Такое может взбрести в голову только мне. Ну, и как же излечиться прямо сейчас от этого геморроя? Вьшезти из кустиков, в которых, надеюсь, меня еще не засветили, и с покаянным видом (и с волыной, спрятанной за спиной) направиться к красному «Фольку», надеясь развести с его пассажирами дипломатию. Хрен! Дипломатией здесь не ограничится! Однозначно, как любит говорить Жириновский! Меня либо повяжут и увезут, один Бог знает, куда. И одному Богу известно, что там со мной сделают. За исключением заключительной фазы — когда из меня высосут всю нутрянку, то для оболочки определят лежанку[8] в самом непроходимом лесу, или, не мудрствуя, кремируют ее в какой-нибудь кочегарке. Это вариант номер один. Вариант номер два — куда проще. В меня, не откладывая дел в долгий ящик, вольют бутылку султыги[9] и прямо на этом шоссе кривую в дрова переедут своим красным «Фольксвагеном». Я отправлюсь на небеса. А у местных лягавых появится очередной висяк. И нет сомнения, что обставят всё это как рядовое дорожное происшествие с выскочившей на дорогу, залитой по самые гланды бабенкой.
Дудки!
Что еще? — Девушка переложила «Глок» в правую руку и начала отогревать дыханием левую ладонь. От холода всё тело уже начинало трясти, как в приступе энцефалопатии. — Постараться подобраться поближе и первой объявить этим типам войну? Смешно, да и только! С таким мандражем я не попаду из волыны и в лошадь. Так что идея с войной отметается сразу.
Что еще?!!
Остается вернуться к «Форду», немного согреться и всё же идти на прорыв. Или смириться, не пытаться разрешить этот головняк в одиночку и принять к исполнению то, о чем думала в самом начале — окольными путями добираться до Питера, взывать там о помощи и обрекать себя на прозябание в «камере смертников». И утешаться надеждами, что этих инкогнито из «Фольксвагена» всё-таки вычислят».
Так же осторожно, как двадцать минут назад, она выползла из кустов и поспешила назад, к тому заметному дереву, на котором оставила свое теплое полупальто. Дерево еще пришлось поискать, и на это девушка угробила лишние десять минут.
А потом судьба, как обычно, смешала все ее планы.
К месту, где оставила «Форд», она вышла с точностью мастера спорта по спортивному ориентированию. И уже была готова вломиться в непроходимые заросли ивняка, чтобы выбраться через них на дорогу, когда в самый последний момент ее — настороженную — остановил посторонний звук. И этим звуком было не что иное, как смазанный расстоянием и шуршанием усилившегося дождя человеческий голос.
В том, что сейчас возле ее машины кто-то топтался — сомнений не оставалось.
В том, что голос принадлежал мужчине — сомнений не оставалось.
В том, что этот мужчина довольно четко рапортовал что-то кому-то по рации или телефону, а не просто общался с напарником, — сомнений не оставалось (почти).
Всё остальное — сплошные вопросы:
«Сколько их там, около моего „Форда“? Один, двое, трое, четверо?
Это те же самые типы, что пасли меня на «Пассате», или к ним прибыло подкрепление?
Они подъехали на машине или опередили меня пешком, пока я искала пальто и пробиралась сюда в обход через бор?
Наконец, что там этот придурок уже две минуты бормочет в свою рацию или телефон? Дерьмо, не разобрать ни единого слова! Для этого надо приблизиться хотя бы шагов на пятнадцать. А чтобы приблизиться, надо влезть в кусты ивняка. Сделать это бесшумно не удастся и кошке. И всё-таки, коли жизнь дарит мне такую возможность (хоть что-нибудь выяснить прямо сейчас), о которой еще пять минут назад и не смела мечтать, грех ее не использовать. Ко всему прочему, всё равно надо забрать из машины сумочку и телефон. А то куда же без них?»
И она, поежившись, вновь избавилась от своего уютного полупальто, сбросив его прямо на землю. Наметила взглядом нечто вроде узкой, почти незаметной прогалины в кустах, по которой оставались хоть какие-то шансы бесшумно подобраться поближе к дороге, и осторожно, словно индеец, подкрадывающийся к пасущемуся оленю, сделала первый шаг…
…второй… третий… внимательно вглядываясь под ноги, чтобы не треснуть каким-нибудь шальным сучком, медленно отодвигая оказавшиеся на пути мокрые ветки…
…восьмой… девятый… на несколько секунд замерла, прислушиваясь, что делается около «Форда».
Тишина. Мужик закончил с докладом.
Плохо — теперь его ничего не отвлекает, он скорее расслышит, как к нему подкрадывается «охотник».
Хорошо — можно быть почти на сто процентов уверенной в том, что он там один, иначе обязательно обменялся сейчас хотя бы несколькими словами с напарником.
«Или они, доложив, что в машине мной и не пахнет, и посовещавшись с начальством, решили свалить?» — Девушка сделала еще несколько осторожных шагов. Теперь сквозь редкие просветы в кустах уже удавалось разглядеть синий брк стоявшего метрах в десяти «Скорпио».
Еще пара шагов… Она преодолела уже больше половины «дистанции», и пока что все шло, тьфу-тьфу-тьфу, как по маслу. Но впереди оставался самый сложный участок.
И тут девушка вздрогнула от до боли знакомого, так всегда раздражавшего ее скрипа открывающейся водительской дверцы. Сколько раз она собиралась заехать на СТО и наряду с другими старческими недугами дряхлого «Форда» избавиться и от этого. Так и не собралась.
Хорошо, что не собралась!
Теперь ей было точно известно, что ее преследователи продолжают болтаться возле машины. И, кроме того, решили проверить салон. И как только, мерзавцы, сумели отключить довольно надежную сигнализацию?
«Всё-таки профи, — отметила девушка. — Но, что ни говори, а мне это на руку — то, что, наговорившись по рации, вы решили обыскать мой старенький „Скорпио“. Опять отвлеклись и оставляете мне надежду преодолеть этот проклятый ивняк. Черт, знать бы еще, сколько вас там облепило мой „Форд“. Один? Двое? Четверо?»
…Оказалось, что, как и предполагала, только один. И первое, что бросилось ей в глаза, когда она всё же пробралась через кусты и выпрямилась в полный рост напротив машины, выставив перед собой «Глок-19», это была туго обтянутая синими джинсами поджарая задница, торчащая из левой передней дверцы. Обладатель джинсов и задницы стоял на коленях на водительском кресле и был настолько поглощен обыском бардачка, что полностью утратил бдительность.
На губах девушки появилась презрительная ухмылка. Этот принявший позу «раком» Эркюль Пуаро не внушал ей никаких опасений. Правда, где-то поблизости могли оказаться другие, и прежде всего она обвела настороженным взглядом открытый обзору недлинный — метров двести — участок узкой дороги. Ни души. О лучшем она не могла и мечтать.