В таких обстоятельствах утешение и подкрепление душевных сил приносит лишь общение путешествующих во время ночных горных привалов, когда удается разжечь костер да еще сварить какую-нибудь жалкую похлебку из найденных трав, зерен или припасенных полузаплесневелых сухарей. Какое утешение тогда поделиться своим горем, выслушать друг друга, посочувствовать ближнему, рассказать ему о своей усталости, пожаловаться на боль в ногах, на головокружение, поговорить о страхованиях в пути, иной раз и посмеяться над своим малодушием, радуясь тому, что страшное миновало! По большей части здесь все вздохи, покивания головой, тихая смиренная речь, усталость и сострадание, вопросы, остающиеся без ответов… Но в этой горемычной общности, скорбном единении, сплетении душ одним бременем и несением одного креста, в общем ожидании исхода, в надежде избавления – немалая отрада и, главное, прояснение цели, смысла, оживление ревности, подкрепление мужества.
В сложных, запутанных и скорбных обстоятельствах у нас всегда возникает потребность найти ясное и однозначное указание пути с детальным просчетом каждого шага, который мы должны предпринять. Мы все желаем найти такого опытного, духовного, прозорливого наставника, который безошибочно просчитал бы нам все наши житейские перипетии и прописал безошибочный рецепт от всех болезней и недомоганий; нам часто представляется, что все наши духовные поиски должны быть направлены именно на отыскание такого вот «старца» и тогда все потечет ровно и плавно без особых уже с нашей стороны тревог и беспокойств. Но мы забываем (или и не знаем), что этот прямой, незаблудный и легкий путь нерасторжимо сопряжен с немалым подвигом послушания, отсечения своей воли, отвержения самости. И ох как больно и многострадально для несмиренной и непростой души это благое иго[5] полного и беспрекословного подклонения своей выи под руку такого старца! Но без подвига, без болезней, без внутренней ломки наших «окаменелостей» не спастись. Любовь к Богу (а спасется, то есть приблизится к Богу, без сомнения, только тот, кто возлюбил Его, и возлюбил немало), эта любовь должна пройти огнь очищения, испытания, освящения. Потому-то путь и лежит через крутые горы и по краю пропастей, по узкой и иной раз малохоженой тропе. Все реже и реже встречается этот подвиг доверия наставнику и веры в близприсущий таинству послушания Промысл Божий.
И то правда, что доверяться стало небезопасно, что по-настоящему опытных наставников не найдешь «днем с огнем», зато многие сами лезут в «старцы», так что не от каждого-то и отобьешься. И не поймешь порой, то ли недоверие оттого, что доверять некому; то ли есть кто-то достойный доверия, да доверяющихся нет никого. Но факт, что странники весьма блуждают теперь и чаще всего находятся в очень путаных, неудобопонятных и зело смущающих душу ситуациях – среди каких-то скал, зарослей колючек и во мраке ночи без звезд. Мечутся туда и сюда, задают вопросы, но ответов не слышат.
Все чаще приходит на память история с Иовом Многострадальным, тяжкие недоумения которого не могли разрешить мудрые, глубоко сочувствующие ему друзья. Но ответ на вопросы праведника и не мог быть выражен словом, не мог родиться в спокойно, холодно-логично работающем сознании. Испытывалась любовь Иова к Богу, сердце его очищалось и закалялось в огне этого жестокого испытания, и что мог здесь успеть рассудок? Из уст страждущего Иова исходили недоуменные вопросы, из уст его благодушествующих друзей – умные ответы. Но Иов оказался пред Богом выше и праведнее своих друзей[6]. Вот и нашему поколению нищих странников свойственнее задавать вопросы, пожимать плечами, вздыхать и, болезнуя, соскребать гной со своих ран, а разрешение недоумений предоставить Самому Господу.
Все это переживали и оплакивали отцы наши, когда шли той же «юдолью плача»; они передали нам эти воздыхания, разделили с нами нашу печаль – и нам гораздо легче от их слов. Вот строки из книги святого епископа Игнатия, которая так и названа – «Приношение современному монашеству», то есть нам непосредственно:
«Перелетая чрез греховное море, мы часто ослабеваем, часто в изнеможении падаем и погружаемся в море, подвергаемся опасности потонуть в нем. Состояние наше, по причине недостатка в руководителях, в живых сосудах Духа, по причине бесчисленных опасностей, которыми мы обстановлены, достойно горького плача, неутешного рыдания. Мы бедствуем, мы заблудились, и нет голоса, на который могли бы выйти из нашего заблуждения: книга молчит, падший дух, желая удержать нас в заблуждении, изглаждает из нашей памяти и самое знание о существовании книги. Спаси мя, Господи, взывал Пророк, провидя пророческим Духом наше бедствие и приемля лице желающего спастись, яко оскуде преподобный![7] Нет духоносного наставника и руководителя, который непогрешительно указал бы путь спасения, которому желающий спастись мог бы вручить себя со всею уверенностию! Умалишася истины от сынов человеческих, суетная глагола кийждо ко искреннему своему[8], по внушению душевного разума, способного только развивать и печатлеть заблуждения и самомнение»[9].