Выгрузив навоз на поле, хозяин подошел ко мне, обнял мою голову руками и, глотая слезы, еле выговорил:
– Чернявчик... ты действительно замечательный осел!..
Хозяин достал трубку, набил ее табаком и, закурив, глубоко затянулся. Потом сунул мундштук трубки мне в рот.
– Чернявчик, затянись! Усталость сразу пройдет, – проговорил он.
За много лет совместной жизни с ним я пристрастился к курению. Я глубоко затянулся и выпустил две струи дыма из ноздрей.
В ту зиму, когда хозяин узнал, что Пан Ху, директор снабженческого кооператива, заказал себе протез, он решил смастерить и мне искусственное копыто. С этой целью хозяин и хозяйка, по давней дружбе, встретились с Ван Леюн, женой Пан Ху, и объяснили ей свою задумку. С её помощью они изучили протез ее мужа со всех сторон. Протезы производила только одна шанхайская фабрика на заказ, и исключительно для инвалидов революции. И как осел, я не мог воспользоваться такой привилегией. Но даже, если бы фабрика захотела изготовить для меня искусственное копыто, мой хозяин не смог бы его выкупить. Поэтому они решили собственными руками сделать для меня искусственное копыто. Три месяца хозяин потратил на то, чтобы после нескольких неудачных попыток, наконец-то, изготовить для меня искусственное копыто, своим видом совсем похожее на настоящее, и приладить его к искалеченной ноге.
Когда они водили меня по двору, я чувствовал, что теперь мне гораздо лучше ходить с искусственным копытом, чем в старом ботинке. Хотя моя походка была напряженной, хромота заметно уменьшилась. Хозяин вывел меня на улицу, гордо подняв голову и выпятив грудь, будто хотел похвастаться своей силой. Я старался идти как можно лучше, чтобы поддержать его престиж. Сельская детвора сопровождала нас бурными криками. Я видел, как смотрят на нас люди вдоль улицы, и слышал, о чем говорят между собой. По всему было видно, что они в восхищении от хозяина. Но потом мы случайно встретились с глазу на глаз с бледным и изможденным Хун Тайюэ, который насмешливо спросил:
– Лань Лянь, так ты показываешь свою силу перед народной коммуной?
– Даже и не думаю, – ответил хозяин, – Народная коммуна и я – это как колодезная и речная вода, которые никогда не смешиваются.
– Но ты ходишь по улице народной коммуны, – показав пальцем сначала на землю, а потом на небо, Хун Тайюэ холодно добавил: – А еще дышишь воздухом и греешься солнечными лучами коммуны.
– Улица, воздух и солнце были еще перед созданием коммуны. Их небо подарило всем людям и животным, поэтому народная коммуна не имеет права их присваивать! – Хозяин глубоко вдохнул, топнул ногами и поднял лицо к небу. – Какой чудесный воздух, какие замечательные солнечные лучи! – затем, похлопав меня по шее, он сказал: – Чернявчик, глубоко дыши ртом, переступай ногами и грейся в солнечных лучах!
– Лань Лянь, я не боюсь твоего нахальства, но посмотрим, как ты запоешь потом!
– Уважаемый Хун, если сможешь – поставь улицу вертикально, спрячь солнце и заткни мой нос!
– Поживем – увидим! – гневно ответил Хун Тайюэ.
Я думал отработать с искусственным копытом на хозяина еще несколько лет. Но вскоре наступил страшный голод, который превратил людей в хищных зверей. Съев на деревьях кору и корешки трав, они ворвались толпой, как голодные волки, в усадьбу Симэнь Нао. Сначала хозяин защищал меня от них с палкой в руках, но черно-зеленый блеск в их глазах испугал его – он бросил палку и убежал. Оказавшись перед толпой голодных людей, я задрожал всем телом, потому что понял, что сейчас мне наступит конец, и моему существованию в облике осла будет поставлена точка. В это мгновение перед моими глазами отчетливо проплыло всё, что происходило со мной в течение десяти лет после моего перевоплощения в осла. Закрыв глаза, я слышал голоса: