Бегство рабана Иоханана бен Заккая из осажденного города не было спонтанным. Рассказывают, что за сорок лет до падения Иерусалима разрушение Храма представлялось ему неизбежным [13], скорее, бегство явилось частью хорошо обдуманного, всеобъемлющего плана действий, который созревал в мозгу Иоханана бен Заккая на протяжении четырех с лишним десятилетий. Линия поведения в отношении Того, чьим министром он себя чувствовал, была совершенно ясна: Его царствование не должно прекратиться. Отныне проблема состояла не в том, как защитить город или отстоять Храм. Под вопросом оказалось само существование еврейского народа, спасать надо было смысл и цель этого существования. И потому бегство из осажденной крепости и вступление в переговоры с римским полководцем Веспасианом явилось естественным актом, необходимым продолжением той линии, которой рабан Иоханан бен Заккай придерживался, вероятно, уже долгие годы. Исследователи расходятся во мнениях относительно того, когда начала действовать академия в Явне. Но в любом случае не вызывает сомнений, что еще за несколько лет до разрушения Храма Иоханан бен Заккай приступил к созданию в провинции очага Торы, способного, в случае необходимости, послужить убежищем и заменой разгромленного центра. По мысли мудреца, когда отчаянные надежды восставших и их вождей будут погребены под стенами разрушенного Иерусалима, в Явне сможет сформироваться новое неофициальное руководство — взамен уничтоженного врагами.
Встреча между Иохананом бен Заккаем и Веспасианом [14] знаменита не только тем, что в ходе ее раскрылся замысел мудреца, проложившего новый путь еврейской истории. Славу рабану Иоханану бен Заккаю принес, главным образом, дар политического предвидения, отличное понимание расстановки сил на политической арене. Титулуя полководца кесарем [15], рабан Иоханан бен Заккай не мог не знать, что подобное обращение к любому лицу, кроме самого императора, считается у римлян призывом к бунту. Мудрец предположил, что Веспасиан не только является первым и самым вероятным кандидатом на престол, но что борьба за власть в Риме вот-вот начнется, и потому именно с этим человеком следует вести переговоры. Ближайшее будущее показало, что он был прав. Когда это выяснилось, Иоханан бен Заккай попытался использовать успех своего политического предвидения, с тем, чтобы смягчить удар или даже предотвратить кровопролитный финал неравной борьбы [16]. Однако беда заключалась в том, что не только в римском лагере, но и в осажденном городе никто не проявил заинтересованности в мирных переговорах. И трагическая развязка сделалась неизбежной.
Вместе с тем, рабан Иоханан бен Заккай добился части того, о чем просил. Династия Ѓилеля осталась неприкосновенной, ее авторитет не пошатнулся. В потомках Ѓилеля Иоханан бен Заккай видел законных преемников царского рода Давида. Признание рабана Гамлиэля (которого впоследствии назовут Гамлиэлем из Явне) главой народа Израиля в этот трудный исторический момент заметно увеличило вес династии Ѓилеля. Если прежде полномочия наси были ограничены и он не мог избежать зависимости от тех или иных политических сил, то теперь власть главы Санѓедрина из дома Ѓилеля простиралась почти на все религиозные и политические стороны народного бытия.
После разрушения Храма деятельность Иоханана бен Заккая развивалась в двух направлениях. Во-первых, необходимо было позаботиться о создании новых национальных институций, чтобы разрушение Храма не обернулось крахом всего еврейского народа. С известными постановлениями рабана Иоханана бен Заккая [17] связаны давно назревшие изменения в ѓалахическом законодательстве. Они стали частью эпохального поворота, значение которого в наши дни невозможно в полной мере оценить. Центр тяжести в изучении и применении Ѓалахи переместился из Храма и храмового служения в другие сферы. Во-вторых, с именем рабана Иоханана бен Заккая связан принцип хранить память о Храме. Он был одним из инициаторов постановлений и обычаев, направленных на увековечение Храма в народной памяти. Таким образом, Иоханан бен Заккай, с одной стороны, стремился создать временную альтернативу разрушенному Храму, а с другой — заботился о том, чтобы утраченный центр — Иерусалим и Храм — сохранял свое исконное значение.
[13]
За сорок лет до разрушения Храма стал потухать неугасимый светильник, и врата Святилища открывались сами собою. (Иома, 39Б).
[15]
Дойдя до лагеря Веспасиана открыли гроб. Встал рабби Иоханан из гроба и сказал: Мир тебе, кесарь! Мир тебе, кесарь! Веспасиан ответил: Ты вдвойне заслуживаешь смерти — во-первых, за то, что величаешь меня кесарем, если же ты впрямь таковым меня считаешь, то еще и за то, что не пришел ко мне раньше. Ответил рабби Иоханан: Если бы ты не был кесарем, не пал бы от руки твоей Иерусалим.
[16]
Предложил Веспасиан рабану Иоханану бен Заккаю: Проси у меня, чего не попросишь, и я исполню. Тот сказал: Сделай милость, покинь эту страну и возвратись домой. На это кесарь ответил ему: С тем ли римляне венчали меня на царство, чтобы пощадил я твою страну? Проси о чем другом, и я исполню. Тогда сказал ему: Отодвинься от западных врат, что на пути в Лод, и дай четыре часа пощады. Пусть все, кто успеет уйти, спасутся. (Эйха раба, гл. 1:31).
Смотри также Гитин, 56Б, о том, что рабан Иоханан бен Заккай не просил Иерусалим.
[17]
Рош ѓа-Шана, З1Б. Говорится о девяти постановлениях. Среди них — о трублении в шофар в новомесячье, выпавшее на субботу (Рош ѓа-Шана, гл.4) во всяком месте, где есть бет-дин; о благословении лулава в будни праздника Суккот в память о разрушении Храма (Сукка, гл.8:10); о том, что когены не вправе восходить на помост в сандалиях и т. п.