Храбрый человек встречает смерть с улыбкой на устах, но и ему следует проявить осторожность. Перед лицом смерти нет места бесшабашности66.
Смерть так же необходима для роста и развития человека, как и сама жизнь67.
Мы живем рядом со смертью. Какой прок от построения планов, если они могут рассыпаться в прах в мгновение ока или неожиданно стать бесполезными и ненужными? Однако мы будем чувствовать себя крепкими, как скала, если честно скажем себе, что трудимся для Бога и по Его планам. Тогда ничто не погибнет. Любая гибель окажется мнимой. Смерть и разрушение в таком и только в таком случае будут ненастоящими, ибо окажутся всего лишь переменами68.
Смерть – не враг, она самый верный друг. Смерть избавляет нас от мук. Она помогает нам в борьбе с собой. Она дает нам надежду, предоставляет новые возможности. Подобно сну, она позволяет нам отдохнуть и восстановить силы69.
Мы на самом деле живы лишь в своих трудах. Мы умираем в наших бренных телах только тогда, когда, вместо того чтобы использовать их как временные орудия, отождествляем себя с ними… Скорбь из-за разлуки и смерти – вероятно, величайшее из заблуждений. Осознание этого заблуждения есть истинное освобождение. В сущности нет ни смерти, ни разлуки. Трагедия же заключается вот в чем: несмотря на то, что мы любим друзей за распознанную нами в них сущность, мы оплакиваем разрушение несущественного, которое на время жизни лишь прикрывает ее70.
Те, кого любит Бог, умирают молодыми71.
Много лет я старался умом убедить себя в том, что смерть – это лишь большое изменение в жизни и ничто сверх того, так что мы должны радостно приветствовать ее приход. Я изо всех сил пытался изгнать из сердца любой страх, включая страх смерти. Но я помню случаи из моей жизни, когда я не радовался мысли о приближающейся смерти, как радуются предвкушению встречи с давно утраченным другом. Значит, человек часто остается слабым, невзирая на все попытки стать сильным72.
Для нас же лучше покинуть тело, которое мы переросли. Желание как можно дольше видеть дорогих нам людей во плоти – это эгоистическое желание, и проистекает оно из слабости или недостатка веры в жизнь души после разрушения тела. Форма постоянно изменяется, постоянно погибает, но дух неизменен и бессмертен. Истинная любовь требует, чтобы ее направили не на тело, а на то, что живет внутри него, тогда мы поймем, что единая и неразделимая жизнь присутствует в бесчисленном множестве разных тел73.
Рождение и смерть – это два великих таинства. Если смерть – не прелюдия к иной жизни, то промежуточный период – всего лишь жестокий обман. Мы должны научиться искусству не оплакивать смерть, независимо от того, когда и к кому она пришла. Полагаю, что обучиться этому искусству мы сможем лишь после того, как научимся быть равнодушными к самим себе, а такое безразличие придет, когда мы начнем в каждый момент жизни осознавать, что выполняем долг, ради которого пришли на Землю74.
Смерть – это настолько сладкий сон, что телу нет больше нужды просыпаться и оно может смело отбросить весь груз ненужных воспоминаний. Насколько я понимаю, по ту сторону жизни не существует таких встреч, к которым мы привыкаем при жизни. Отдельные капли вливаются в океан, которому испокон веков принадлежали. Они умирают врозь только ради того, чтобы снова встретиться в океане75.
Бессмертие
Почему должны мы расстраиваться и горевать, когда умирают дети, молодые люди или старики? В мире не проходит ни одного мгновения, в течение которого кто-то бы не рождался или не умирал. Те, кто верит в душу – а есть ли индуисты, мусульмане или парсы, которые в нее не верят? – знают, что она никогда не умирает. Души живых едины с душами умерших. Процесс сотворения и разрушения идет вечно и непрерывно. Он не дает поводов ни для радостей, ни для печалей. Даже если мы откажемся от идеи бессмертия ради проверки ее на своих соотечественниках и учтем все рождения только в нашей стране, сколько таковых нам придется праздновать? Если мы будем оплакивать каждую смерть, то наши слезы никогда не высохнут. Тренировка мышления должна избавить нас от страха смерти76.
Для меня переселение душ и повторное рождение – не теория, а факт, столь же очевидный, как ежедневный восход солнца77.
Люди, предержащие власть, страстно жаждут посмертной славы78.
По милости природы мы не помним своих прежних рождений. Какая польза от детального знания пережитых нами бесчисленных рождений? Жизнь стала бы невыносимым бременем под непомерной тяжестью памяти. Мудрый человек намеренно забывает множество вещей79.