Пожалуй, пора поставить сей постулат под сомнение, ибо он означает, в сущности, отказ от многих сотен тысячелетий культурной истории. Попробуем вначале опровергнуть догму такой, допустим, цепочкой наивных, кажется, размышлений: далекий предок, человек древнекаменного века, подобрал на берегу окатанный водой кварцитовый булыжник и, ударив другим камнем, отделил от него продолговатую пластину. Зачем? Для того, чтобы получить простейший, вроде ножа, инструмент с острым режущим краем, — таков правильный ответ. Можно, однако, поставить вопрос по-другому, акцентируя внимание на несравненно более существенной стороне этого, вполне тривиального эпизода: что могла означать для накопления знаний, скажем, по геологии, а точнее, по минералогии та же самая обыденная трудовая операция? При таком повороте разговора возможна ведь совсем иная оценка действий обезьяночеловека: отделяя пластину от гальки, он хотел знать, чем расколотый камень как твердая порода отличается от другого и не лучше ли эта порода по определенным качествам той, которая обычно использовалась им для изготовления орудий.
Отдаю себе с полной ясностью отчет в том, что до вопрошающего стука геологического молотка о каменную глыбу людям еще предстояло пройти с трудом укладывающуюся в воображении вереницу лет — по меньшей мере три миллиона. Но разве уже не тогда человек сделал первый шаг к выработке приемов распознавания и оценки горных пород, а значит, по существу, и к началу становления одной из естественных наук? Понимая легкую уязвимость такого допуска при постановке сложной проблемы, все же (усыпляя бдительность и давая возможность придирчивому собеседнику шаг за шагом без труда опровергать себя) продолжим разговор в том же свободном ключе.
Зоны Земли, где происходил сложный процесс становления человека, отличались разнообразием природных условий. А исходным фактором, который обусловливал эволюцию Homo, всегда было наличие около стойбища не только воды и животных — объектов охоты, но и подходящих для изготовления орудий труда камней. Проходили сотни тысячелетий. И вот уже можно заметить, что обезьянолюди стали использовать при изготовлений инструментов не любое приемлемое по качеству сырье (положим, легко доступные на речных отмелях кварцитовые гальки), а предпочтительно кремнистые породы, которые раскалывались легче и при том края сколов отличались невиданной ранее тонкостью и остротой, что повышало эффективность инструмента.
Обезьянолюди перестали со временем довольствоваться первым подвернувшимся под руку камнем. Они перешли на определенном этапе своей культурной истории к целенаправленным поискам сырья, пригодного для изготовления орудий, которые от эпохи к эпохе становились все разнообразнее. Обезьянолюди начали осваивать многоступенчатые трудовые операции. Предки стали, наконец, совершать своего рода «разведывательные экспедиции» в поисках камня, которому отдавалось особое предпочтение при изготовлении орудий охоты и домашнего труда. Чтобы не быть голословным, напомню, что синантропы, обезьянообразные обитатели пещеры Чжоукоудянь в Северном Китае, четверть миллиона лет назад регулярно выполняли свои «геологические маршруты» за сырьем на поразительные для глухой «эпохи дикости» расстояния. Эти так называемые архантропы Восточной Азии совершали походы за желанными гальками на расстояние около полусотни километров!
Власть предков над камнем, этим чудным даром природы, представляется почти волшебной, когда пристально изучаешь следы их кропотливой работы. Впрочем, стоит ли удивляться ювелирной точности и мастерству обращения с этим твердым материалом, если за плечами охотника древнекаменного века осталось уже около трех миллионов лет познания его свойств и качеств? Современники первобытных слонов, мамонтов и шерстистых носорогов, а также диких лошадей, бизонов, оленей и горных баранов не могли позволить себе знать камень плохо. Ведь от прочности, надежности, остроты и совершенства форм инструментов зависела удача в охоте, а значит, и жизнь охотника и всех его сородичей. Иначе говоря, камень как производственное сырье составлял основу основ технологии и индустрии палеолитического человека, и потому можно нe сомневаться, что он достаточно рано в совершенстве уяснил его качества.